— Знаешь что, Боб, — сказал Жан, когда они остановились. — Конечно, как говорится, будь что будет, мне только их жалко.

Боб пожал плечами.

— А мне их, и себя, и тебя. Отсюда один вывод…

— Какой?

— Мы должны спастись сами, чтобы спасти их. Ясно?

— Вроде ясно. Было бы еще яснее, если бы не чертова мгла. Погляди на луну.

Поглядели на небо. Диск краснел, словно озаренный отсветом далекого пожара.

— Ну, старик, — сказал Боб, — держись! Скоро начнется. — И двинулся вперед.

— Эй! — возмутился Жан. — Мы же собирались отдохнуть.

Боб даже не повернул головы.

— Может, нам попадется какой-нибудь камень, скала, что-нибудь, за чем можно будет укрыться, — сказал он.

— Ты надеешься? — недоверчиво улыбнулся Жан, плетясь за другом. — Я не надеюсь. Мне сейчас кажется, что во всем мире нет ничего, кроме песка.

Боб махнул рукой.

— Надо попытаться. Посмотрим, что за той дюной.

Но «за той дюной» снова был песок, и только песок. И темные очертания новой цепочки дюн.

Летчики шли и шли. На северо-запад. Туда, где был Ят.

А с тыла, готовя удар в спину, надвигалась песчаная буря.

Они ждали ее. И все же она разразилась внезапно. Без предупреждения на них обрушилась стена ураганного ветра. Черная как ночь стена. Ветра? Разве можно назвать ветром эту смесь чудовищного жара, раскаленного песка, рева и воя, в котором нельзя расслышать даже собственных мыслей?

Самум налетел так неожиданно, что пилоты едва успели схватить друг друга за руки. Это было важнее всего: не дать себя засыпать и не потерять друг друга.

И, несмотря на то, что они приготовились, порыв бури сразу перевернул их, опрокинул на землю и покатил, словно комья земли.

Боб что-то крикнул, но крик застрял у него в горле. С большим трудом им удалось остановиться. Жан потерял плащ. Они накрыли головы плащом Боба и только тогда смогли начать дышать. Дышать? Нет, кашлять. Выкашливать заполнивший легкие колючий, как иголки, песок.

Встать? Об этом не могло быть и речи.

Они лежали ничком в котловине между двумя дюнами. Ценой величайших усилий им удалось связаться поясами. Лица обмотали платками. Но и так им казалось, словно они попали в топку какой-то чудовищной печи, где вместо огня полыхал раскаленный, удушливый песок…

Вы когда-нибудь видели, как с крутого склона осыпается струйка песка, увлекая за собой муравья? Как маленькое насекомое пытается вылезти из этой лавины и снова тонет в ней?

Вот так и это выглядело: две беспомощные мурашки, два человека, тонувших в бешеном песчаном море…

Разговаривать они не могли. Даже и не пытались. Слишком большие усилия нужны были, чтобы просто дышать.

У них не осталось ни слов, ни мыслей.

У Жана промелькнуло в голове, что, наверно, именно так — да, не иначе — будет выглядеть конец света. А потом он забыл обо всем. Осталась только тьма, жара, рев бури.

Первым очнулся Боб. Вокруг еще была тьма. Но она стала безмолвной.

Попробовал пошевелиться- и не смог.

Неужели случилось самое страшное- их засыпало?

Но он тут же понял, что это не так. Ведь люди, засыпанные песком, никогда не приходят в себя. А он живет, мыслит, чувствует!

Однако он был слаб, как младенец. Медленно, напрягая все силы, стянул с лица платок, приподнял полу плаща, открыл глаза…

Светило солнце. Оба они лежали, почти до пояса погруженные в песок. Буря кончилась. Только розоватая песчаная мгла висела в воздухе.