— О, боже мой, — тихо сказал он.

Макс знал, что здесь были семьдесят две ступени, потому что раньше считал их. Он сосчитал их и сейчас, не только по старой привычке, а потому, что каждый шаг отдавался острой болью в левой ноге. Может, лодыжка все же была сломана.

Он знал, что есть вероятность застать Лайонела дома — эта ночь была его последней на острове, — но это его не волновало. Он даже не приостановился на площадке, перед тем как постучать.

Митци наконец открыла дверь. Она выглядела как персонаж романа Диккенса: туго подпоясанный ночной халат и канделябр в руке.

Чтобы устоять, он прислонился к косяку.

У нее изменилось лицо.

— Господи, Макс, что с тобой случилось?

— Кто рассказал тебе о нас?

— Он здесь, — с трудом выдавила она.

— Кто рассказал тебе о нас?

— Макс… — взмолилась она.

Было слишком поздно. В полутьме за ее спиной материализовался Лайонел.

— Я бы хотел знать, старина, все ли у тебя в порядке?

Макс не обратил на него внимания.

— Кто тебе рассказал?

Митци повернулась к Лайонелу:

— Он явно не в себе.

— Я разберусь. Что происходит? Что ты имеешь в виду?

Макс смотрел на них обоих. Он видел молчаливый пакт, который свел их вместе, видел ложь и пустоту, висящую между ними. В одно мгновение он мог изменить все это. Он мог направить удар прямо на Митци. Это было так легко. Слишком легко.

— Я встречался с девушкой, — наконец сказал он. — Она мальтийка. Кроме того, она замужем. Я сделал ошибку, рассказав твоей жене. И теперь, похоже, это знает половина гарнизона.

— Ты что, выпил?

— Немного. Но достаточно, чтобы разбить мотоцикл.

Лайонел заботливо прикрыл собой Митци.

— Я думаю, тебе стоит уйти.

Митци успокаивающе положила руку на плечо Лайонела.

— Фредди, — сказала она. — Я рассказала Фредди.

В глазах ее была благодарность за ложь, которую он сочинил.

— Когда?

— О, ради бога…

— Прекрати, Лайонел. — Митци снова посмотрела на Макса. — Несколько месяцев назад, может, больше. Думаю, в январе.

Макс кивнул в знак благодарности, а она повернулась и пошла обратно в спальню.

Лайонел до этого момента никак не реагировал на него.

— Черт возьми, ты обесчестил свою службу! — наконец сказал он.

— Неужели, Кен?

Макс с удовлетворением отметил тревогу, мелькнувшую в глазах Лайонела.

— Я знаю о тебе и о Мари Фарруджиа, и предполагаю, что именно ты убрал Лоретту Салибу и Кармелу Кассар.

— Понятия не имею, о чем ты говоришь.

— Нет, имеешь. Все они мертвы. Убиты.

— Убиты?

— Не беспокойся. Я знаю, что это был не ты.

Макс развернулся и, прихрамывая, стал спускаться по лестнице.

Он никогда не уделял много внимания своему служебному револьверу — каждое утро крепил кобуру к поясу и снимал ее перед тем, как лечь спать, — но сейчас без него он чувствовал себя голым. Найти в пять утра ему замену было нелегким делом. Откуда начинать? Разве что раздобыть где-то по дороге. Он был удивлен, увидев ребят из расчетов зенитных пушек «бофор» рядом с его квартирой. Перегнувшись через стену бастиона, они смотрели в темный провал Гранд-Харбора. До рассвета оставалось еще полчаса, но небо на востоке у входа в гавань уже начало светлеть.

— Вон там!

Уже можно было разглядеть темные очертания судна, сквозь сумрак скользившего к ним.