После обеда они вчетвером поднялись на террасу, прихватив с собой бутылку «Джонни Уокера». Ночь спустилась быстро, и, когда они расселись в вечерних сумерках, Ральф объявил:

— Я не хотел говорить раньше, но они будут здесь девятого.

— Эти «спитфайры»?..

— Модификация «Марк-V». На этот раз их будет шестьдесят или около того. Хватит, чтобы счет обернулся в нашу пользу.

— От кого ты это узнал? — спросил Хьюго, который любил считать себя телефоном, голос которого доносится до любого начальства.

— От Эллиота.

— От Эллиота?

— Не стоит его недооценивать. Он может быть чертовым янки, но видит картину в целом. И умеет крепко врезать, когда нужно, — а это больше, чем может быть сказано о врожденном идиоте, который руководит нашим шоу.

Точно Ральф не знал, но ходили слухи, что именно Эллиот сыграл важную роль в том, что на остров прилетело последнее подкрепление. «Спитфайры» были доставлены далеко в Средиземное море на авианосце США «Оса», что, по мнению Ральфа, новый союзник Британии не мог бы совершить без санкции их человека на месте.

— Хотел бы я быть одним из них, — сказал Хьюго, — как ни смешно это звучит.

— Только не в том случае, когда все идет неправильно. Последний прилет сюда обернулся полным бардаком. Шестьдесят спитов ничего не значат, пока мы не поставим на них вооружение, не зальем в баки топливо и не поднимем обратно в воздух прежде, чем Кессельринг спохватится.

— А Эллиота нет здесь, — сказал Хьюго. — Когда мы все встречались в последний раз?

Они прикинули, что это было в конце марта в «Юнион-клаб».

— Это могло быть и в другой день, если бы ты дал себе труд появиться в нашей компании, — заметил Хьюго Ральфу.

— Прости. Сначала надо было заняться делом.

— Как выглядит эта старая дева?

— С двадцати пяти тысяч футов неплохо.

Сказанное вызывало сомнения. Ральф был известен тем, что в поисках подходящего обзора летал идиотски низко.

Они сидели еще долго, обмениваясь забавными историями и прочими глупостями, пока не сгустилась тьма и виски не стало оказывать свое мягкое действие. Ральф объявил, что впредь будет обращаться к Фредди как к мистеру Десять Градусов, — он прикинул, что именно на такой угол теперь отклонялась его правая нога после того, как Фредди скрепил кости голени стяжками.

— Поверь мне, — усмехнулся Фредди, — другие лекари избавили бы себя от хлопот и отхватили бы ее по колено.

— Все равно это дешевая работа.

— Десять градусов — не так уж плохо, — заверил его Хьюго.

— Да, — согласился Макс, откручивая пробку. — Я почти ничего не замечаю.

— Все, что меньше двадцати, считается приемлемым, — заметил Фредди.

Ральф с ошеломленным видом поднял ногу, чтобы рассмотреть ее при свечах.

— Да брось, старина, тебе повезло, что ты вообще остался жив.

Фредди протянул руку Ральфу.

— Так я говорю всем, и, похоже, они со мной соглашаются.

— Ну а я услышал впервые.

— Потому что мы знаем, как ты не любишь быть обязанным другим.

— Да. — Макс поддержал Хьюго. — Мы знаем, что тогда ты чувствуешь себя не в своей тарелке.

После того как смех смолк, пришла очередь принести в жертву Макса. Так обычно складывалось, когда они собирались вместе. Хьюго сделал первую подачу:

— Итак, Одиссей, как поживает прекрасная Калипсо?

— Прости?

— Ты не знаешь эту историю? Из Гомера.