Он знал немало личностей, как мужчин, так и женщин, которые, попав в такую ситуацию, как-то умели покончить с ней — один даже попытался пустить в ход тюбик веронала, — но пока ему не случалось испытывать к ним симпатию.

Первые бомбы упали на Гранд-Харбор, и пара зениток отвечала на взрывы. «Бофоры» не давали о себе знать, пока не появились «Штуки».

С потолка осыпалась штукатурка, когда он шел через гостиную. Как ни странно, наблюдать налет со своего порога оказалось куда легче после мысленных терзаний последних нескольких часов. Макс раздвинул занавеси и вышел на балкон.

Он успел заметить покров пыли, висящей над доками и Сенглеа, до того, как из Френч-Крик поднялась колонна воды. Высокая и прямая, она застыла, прежде чем обрушиться обратно. Внизу у бастионной стены ребята из капонира «бофоров» внимательно наблюдали за небом. Если у кого-то и было право сломаться, то именно у них, особенно после того, как немцы стали целить в них. Хотя, похоже, их это не волновало. Пара человек даже смеялась.

Через несколько минут им было уже не до смеха.

«Штуки» шли волнами, почти вертикально пробиваясь сквозь заградительный огонь. Прошли дни, когда заградительный огонь над Гранд-Харбором напоминал гигантское каштановое дерево в цвету и все неподдельно восхищались мужеством вражеских летчиков. Если уж сравнивать, то тарахтение зениток было слабым пивом, чуть крепче чем опивки.

Он заметил группу из четырех «спитфайров», которые шли за «Штуками», стараясь вклиниться меж них, когда те выйдут из пикирования. В эти мгновения «Штуки» оказывались в самом уязвимом положении. Когда они освобождались от бомб и немецкий летчик ставил самолет на хвост, на несколько кратких мгновений и он, и хвостовой стрелок теряли сознание. Легкая добыча для пилотов «спитфайров», которые знали, когда следовало атаковать.

Что они и доказали. Макс видел, как два взмывающих вражеских самолета разлетелись в куски от пушечного огня, закрутились и рухнули в гавань. Расстреляв весь боезапас, «спитфайры» направились к дому, бросив вызов двум «юнкерсам», дожидавшимся их над Хамруном. А тем временем продолжали подходить «Штуки», острокрылые стервятники, сваливающиеся из синевы неба.

Внизу на бастионной стене команда «бофора» все еще продолжала вести огонь. Длинные стволы обшаривали небо в поисках цели, на которую можно потратить драгоценный боезапас. Они нашли одну, когда налет уже подходил к концу. Одинокая «Штука», похоже, пикировала не на доки. Самолет шел прямо на капонир.

— Взять левее… Вниз на два… По нулям.

Макс был достаточно близко, чтобы слышать команды наводчика, перекрывающие даже вой пикирующей «Штуки».

— Есть! — почти одновременно крикнули оба наводчика.

— В прицеле!

— Огонь!

Пом-пом-пом…

Пом-пом-пом…

Снаряды полетели к самолету, но не задели его. Через мгновение пилот сбросил бомбы.

Макс, застыв, смотрел, как два темных предмета летят к земле. Мысленно он просчитал их траекторию. Попадут в цель? Или лягут где-то ближе?

Артиллеристы, казалось, не обращали внимания на опасность, они были заняты другим. Стволы «бофоров» разворачивались, ловя «Штуки» в прицел, когда те выходили из пике.

— Взят…

Макс не услышал команды открыть огонь. Она потонула в могучем грохоте, от которого вздрогнул балкон под ногами, заставив его ухватиться за перила, чтобы устоять на ногах.