Однако вместо закрепощения и страха эти температурные скачки и звуки принесли с собой ощущения неожиданные.

Вдруг подумалось: жизнь горькая – зато простор лакомый! Этот сладковато-холодный простор и съедает юную горечь жизни, выпивает ее на глоток, без остатка!

Человек остановился, снял и снова надел очки, остро стрельнул глазами:

– Кто таков? Ночью, сюда, зачем?

Ты не ответил.

Золотоокий, попятившись, повторил вопрос.

– На лошадей бы мне глянуть…

– И, бабушка! Да ты кто такой будешь, чтоб лошадей тебе ночью показывать? Тут генсеки с кронпринцами очереди ждут не дождутся!

– Из дипкорпуса я… – Сморозив глупость, ты тут же мысленно себя за это и обругал.

– Брешешь как пес. Мы таких дипломатов – в хвост и в гриву! Понял?

– Как не понять. Только надо мне. Понимаете?

– Это как это – надо? Брось заливать! Покушаешься? Злоумышляешь?

– На лошадей, что ли, покушаюсь?

– А хотя бы на них! А может, и на все прочее. У нас тут, чуть подальше, элитные породы, то, другое, третье… Арабские и прочие шейхи так и вьются. Но главное… – он снял очки и зажмурился, – главное, орловские рысаки здесь неповторимые! Ты про Квадрата слыхал?

– Что-то вроде помню.

– Что-то, вроде… Темнотища! Ну а про графа Орлова известно тебе?

– Про графа кто ж не знает? Орлов сказал Екатерине… и тэ дэ, и тэ пэ.

– Это не про лошадей, это про другое! Ты вот что… Давай-ка зайдем за угол.

Золотоокий, пыхтя, оттащил тебя за угол неосвещенного корпуса, сказал:

– Ты на меня не смотри, что я сторож. Я ого-го!

– Профессор?

– Не профессор, а почти что. Кандидат сельхознаук, а не какой-то там кандидат в сторожа! А здесь, потому что проштрафился.

– Проштрафился?

– Ну да! Придираются к нам тут почем зря.

Ты вгляделся в кандидата. Нос кривоват, глазки светлые, нервно мигающие. Даже сквозь очки мигание было хорошо заметно. И главное, годков тридцать пять ему, не больше! Ты заговорил смелей.

– Сильно проштрафился?

– Не твое дело! Ты вот что смекни… – Кандидат задумался. – Ты… Ты про жизнь нашу, вижу, ничего не знаешь. Мы с тобой – кто? Элементарные частицы! Ну в крайнем разе – мелкие буковки. Если говорить прямо – человекобуковки. Из буковок этих, из человекочастиц действительность и складывается. При этом события чаще сами по себе происходят, без нашей воли. Но ты учти! Даже если совсем рассыплются в прах человекочастицы и человекобуквы, – обязательно останется русский расклад! По-научному – русский сюжет.

– Не понял…

– А чего тут понимать? Без нашего участия, без наших мыслишек и слов, – лес, моря и поля могут разложить в пространстве хоть пять, хоть сто пять историй. Ты про физика Гейзенберга слыхал?

– Не-а.

– Вот и выходит: дурак ты и неуч! Физик этот сказал великую вещь: «элементарная частица, фиксируясь в пространстве, теряется во времени». И наоборот: «если частица фиксируется во времени, то теряется в пространстве». Вот мы с тобой и потерялись!

– Не мог физик такого сказать.

– А вот же назло тебе и сказал! Но ты лучше другое засеки… Это опять об историях, из человекочастиц и человекобукв состоящих.