— Боже, Джейс. Что за ужас? Ты откуда с такими патлами? — сажая меня в кресло, брезгливо морща носик, спросила Мини, распуская мои волосы. Я вырвался из воспоминаний, взглянув в хорошенькое личико имиджмейкера. Иронично улыбнулся.

— Не поверишь, Мин. Зажигал в Таиланде, пока не спустил все состояние. Теперь я нищий, но за стрижку заплачу, — нагло вру, понимая, что завтра пущенный мной слушок появится в сетях, а потом и в газетах. Забавно, что мне, как и раньше, безразлично общественное мнение. Мне вдруг захотелось пошалить. Сделать какую-то глупость. Покурить или выпить. Прожить день в свое удовольствие, ни о чем не думая. Что за черт?

— Серьезно? — зеленые глаза девушки загорелись в предвкушении сенсации. — И как там?

— Потрясно. — Вытягиваю ноги, мечтательно улыбаясь. — Но, знаешь, я тут продал акции, доставшиеся от отца, и думаю, а не вернуться ли мне обратно?

— О, я завидую. Как стричь?

— Как раньше, но без логотипа клуба, разумеется, — сообщил я. — Поехали со мной.

— Ты серьезно? — Мини недоверчиво улыбается, берется за ножницы. — И что мы там будем делать?

— Ну, ходить по вечеринкам, закрытым клубам, участвовать в оргиях. Захватывающе. Тебе понравится. А какие там наркотики. И стоят, как коробка молока. Все время лето, одеваться необязательно. Шорты и сланцы круглый год.

Смеюсь, наблюдая, как глаза Мини становятся все больше и больше.

— Ты издеваешься, Джей? О да, ты просто смеешься надо мной, — она тоже смеется, одним движением обстригая мой длинный хвост. Сразу становится легче.

— Ну, знаешь, в каждой шутке есть доля…

— Шутки. Но я бы поехала. — Она улыбается, но глаза серьезные. — Только дура не поехала бы с тобой.

Она срывает с моих губ искреннюю улыбку. Милая девочка, и льстит так по-доброму, от души.

* * *

Возвращаясь в квартиру Марка с новой прической, застаю его в подавленном настроении. Однако, заметив меня, он вымученно улыбается и выдает вялое:

— Вау, кто-то снова стал похож на самца.

Я оглядываю гостиную, замечая отсутствие Тино, пустую бутылку из-под виски на полу, полную на столике перед креслом, в котором полулежит помятый Марк, один стакан и гора окурков в пепельнице. Попахивает любовной драмой.

Хмурю брови, озадаченно изучая несчастное лицо Марка, прохожу и присаживаюсь в кресло напротив брата. Наливаю виски в его стакан, подношу к носу, осторожно нюхая содержимое.

— Это мое! — ревностно воет Марк пьяным голосом.

— Тебе хватит. — Делаю глоток и морщусь, когда жидкость обжигает горло. Я это пил? Как? — Тьфу, гадость.

— Понимал бы чего, святоша.

— Да, подожди ты выводы делать. Не распробовал я еще. — Делаю еще глоток. Уже лучше идет, но не вкусно. Ставлю на стол. — Что за трагедия случилась? — киваю на груду окурков. В груди разливается приятное тепло, вызывая знакомые ощущения. — С Тони разругались?

— Этот гандон мне изменил, — с отчаянной злостью в голосе, бросает Марк.