|
Отправишься нынче под вечер, а перед отъездом приходи за инструкциями. Важную миссию поручаю я тебе, любезный сударь. Быховец вышел обрадованный, а в прихожей встретил Скшетуского и нескольких офицеров от артиллерии. - Зачем звали? - поинтересовались они. - Мне в дорогу сегодня. - Куда же? Куда это? - В Чигирин, а оттуда - дальше. - Тогда пойдем-ка со мною, - сказал Скшетуский. И, пришед с ним к себе на квартиру, давай упрашивать Быховца, чтобы тот ему поручение уступил. - Ежели ты друг, - говорил он, - проси, чего хочешь, коня турецкого, скакуна, не пожалею, только бы поехать, потому как душа моя в те стороны рвется! Денег хочешь - пожалуй, только уступи. Славы особой там не добудешь, потому что прежде того война, если ей суждено быть, начнется - а погибнуть можно. Я ведь знаю, Ануся тебе, как и многим, мила - а уедешь, ее у тебя и отобьют. Последний аргумент более прочих подействовал на пана Быховца, однако на уговоры он не поддавался. Что скажет князь, если он согласится. Не осерчает ли? Такое поручение - фавор от князя. Скшетуский тотчас поспешил к князю и попросил немедленно о себе доложить. Спустя минуту паж сообщил, что князь дозволяет войти. Сердце стучало в груди наместника, опасавшегося услышать краткое “нет!”, после чего пришлось бы на всем поставить крест. - Что скажешь? - молвил князь. Скшетуский бросился к его ногам. - Светлейший княже, я пришел покорнейше умолять, чтобы поездка на Сечь была поручена мне. Быховец по дружбе, может, и уступил бы, потому что мне она важнее жизни, да только он опасается, не будешь ли ты, ваша княжеская светлость, сердит на него. - Господи! - воскликнул князь. - Да я бы никого другого, кроме тебя, и не послал бы, но показалось мне, что ты поедешь неохотно, недавно столь долгую дорогу проделав. - Светлейший княже, хоть бы и каждый день был я посылаем, всегда libenter <охотно (лат.).> в те стороны ездить буду. Князь остановил на нем долгий взгляд черных своих глаз и, помолчав, спросил: - Что же у тебя там такое? Наместник, не умея вынести испытующего взгляда, смешался, словно в чем-то провинился. - Видно, придется рассказать все как есть, - сказал он, - ибо от проницательности вашего княжеского сиятельства никакие arcana <тайны (лат.).> утаить не можно; не знаю только - отнесется ли ваша милость с сочувствием к словам моим. И он стал рассказывать, как познакомился с дочкой князя Василя, как влюбился в нее и как жаждет теперь ее навестить, а по возвращении из Сечи увезти в Лубны, чтобы от казацкого разгула и Богуновых домогательств уберечь. Умолчал он только о махинациях старой княгини, ибо тут связывало его слово. Зато он так стал умолять князя, чтобы функции Быховца ему перепоручил, что князь сказал: - Я бы тебе и так поехать дозволил, и людей бы дал, но коль скоро ты столь разумно придумал собственную склонность сердечную с моим поручением согласить, остается мне пойти навстречу. Сказав это, он хлопнул в ладоши и велел пажу позвать пана Быховца. Обрадованный наместник припал к руке князя, а тот стиснул в ладонях голову его и велел не падать духом. |
