Остаться с Верочкой ему не дали. Всю ночь он промаялся без сна, гадая – как она там. Утром, набирая телефон справочной службы больницы, одновременно пытался надеть ботинки. Левый надел на правую ногу, правый на левую…

Марков, привлеченный шумом, выбрался в коридор – посмотреть, что, собственно, происходит. Иволгин уже выбрался из открытого гардероба, куда умудрился свалиться. В руках он держал зеркальце, которое отлетело от дверцы.

– Не разбилось! – удовлетворенно заметил он, когда не без помощи Кирилла поднялся на ноги и обулся заново.

Плохих примет им еще не хватало. От помощи Маркова, который готов был его сопровождать к дочери, он все-таки отказался.

– Ты и так после своих репетиций на ногах не стоишь! Тебе нужно сегодня отоспаться как следует, – сказал Домовой, хотя дело было не только в этом.

Ему казалось, что Кириллу не стоит лишний раз посещать больницу. Ни к чему это! Марков в ответ пожал плечами.

– Как знаешь, но на самом деле я не чувствую никакой усталости.

– Ты просто перевозбудился! – определил Вадим и буквально за минуту, прежде чем лететь к дочке, заварил успокаивающий чай из трав, который обладал, по его словам, потрясающим снотворным эффектом.

Марков, отведав чаю, подумал, что, пока странный горько-пряный вкус этого варева не исчезнет с языка совсем, вряд ли он сможет заснуть, даже если очень захочет. Но, едва пристроившись в привычном уже кресле с книгой, почувствовал, что веки становятся тяжелыми, а спустя секунду книга выпала из его рук.

Марков прищурился – солнечный свет, проникавший в открытые окна опочивальни, показался ослепительноярким.

– Как видишь! – сообщил он и ощупал рукой грудь.

Интерьер был мрачноват, единственное яркое пятно – желтый балдахин, под которым он лежал, весьма, кстати, пыльный. Чистота простыней сомнений не вызывала, но в этих матрацах, набитых конским волосом, как правило, было множество клопов. «Издержки эпохи», – подумал он.

Кирилл вспомнил удар, нанесенный ему на сватовстве Гийома Аквитанского, и провел рукой по груди. Никаких следов.

– Кардинал скончался, – сообщил ему Невский; он сидел у постели, в кресле с высокой спинкой. – Теперь будет очень сложно объяснить в Риме, что произошло!

– И прекрасно, – пророкотал, входя в комнату, какой-то здоровяк, – если они хотят войны, то все равно добьются ее! Так чего зря тянуть?

На здоровяке была льняная рубаха. Длинные волосы рассыпаны по плечам. На шее внушительных размеров медальон и меч у пояса. Судя по расхристанному виду, Марков предположил, что перед ним кто-то из дворян. Входя, рыцарь пригнулся под низкой дверью и по пути успел шлепнуть по ягодице уходившую служанку.

– В этом доме слишком низкие потолки – его строили для мышей! – сказал он. – Я уже набил пару шишек!

– Вам, сэр, – заметил Невский, – любые потолки кажутся низкими! Позволь представить тебе, Кирилл, это сэр Фрэнсис Лайон, я надеялся, что он сможет сопровождать меня в поисках, но в свете случившегося…

Сэр Фрэнсис безо всякого смущения и с удовольствием поскреб шею.

– Рим давно искал повод для ссоры! Не удивлюсь, если убийцы действовали по их поручению!

– Нет, нет! – запротестовал Невский. – Это не в интересах понтифика – собирать под свои знамена вечно ссорящихся вассалов и пытаться натравить на нас! Слишком много сил уйдет при ничтожной выгоде!

– Я не доверяю всем им! – сказал рыцарь. – И думаю, будет лучше, если и вы им не будете доверять!

– Как тебе понравился Лондон? – спросил Невский у Кирилла.