|
«Было бы грандиозно вернуть ее к жизни, — мелькнула у Джейни мысль. — Она похоронена в Париже…» Однако простые смертные вроде нее самой не могли рассчитывать на получение визы в Париж. И никаких больше раскопок, как настаивал адвокат Джейни. От них одни неприятности. Вытаскивая из кармана сотовый телефон, она загадала желание, чтобы этот звонок был от того самого адвоката и чтобы, в виде исключения, он сообщил ей хорошие новости. Она откинула крышку аппарата и сказала тем ровным тоном, который он был обучен распознавать: — Включение. — И потом, уже более дружески: — Алло. Услышав знакомый, слегка усталый голос адвоката Тома Макалистера, Джейни подумала: «Наконец-то». — Ты во дворе, — сказал он после того, как они обменялись приветствиями. — Птицы. — Да. Подстригаю кусты, которые, похоже, собрались дотянуться до Флориды. Им эта теплая погода нравится гораздо больше, чем мне — на меня нападает вялость, а они счастливы. — Она опустилась в шезлонг. — Судя по тому, как звучит твой голос, ты тоже не слишком жизнерадостен. Кажется… чем-то встревожен. — А ведь я был полон решимости сделать хорошую мину. Она знала, что если бы сидела в доме перед экраном компьютера, на который выведен телефон, то увидела бы, что Том хмурится. Именно это она и услышала в его голосе. — Может, с присяжными оно и срабатывает, Том, но я знаю тебя слишком хорошо. — Неужели? — с иронией спросил он. — Тогда почему мне всегда хочется, чтобы мы узнали друг друга еще чуть-чуть лучше? С игривым смешком она ответила: — Существует только один способ узнать друг друга еще чуть-чуть лучше. Он рассмеялся. — У тебя или у меня? — Ну вот, теперь ты больше похож на самого себя. — Хорошо. — Он помолчал, а когда заговорил снова, его голос звучал предельно серьезно. — Есть новости из комитета по восстановлению в правах. Насчет твоего заявления. Джейни оказалась права. Он был расстроен, и она тотчас расстроилась тоже. Когда-то, теперь казалось — в прошлой жизни, Джейни была неврологом, и неплохим. Все изменилось после Вспышек — когда чума, порожденная отбившимся от рук штаммом золотистого стафилококка (Доктора Сэма[2] — такой акроним придумал один журналист, позже упившийся до смерти), обрушилась всей своей тяжестью на неподготовленный мир. Откуда им было знать? Как они могли подготовиться? Никто даже не представлял себе такого ужаса. Она едва вслушивалась в перечисляемые Томом детали того, как рассматривалось ее прошение о возвращении к прежней профессии. Том говорил сочувственно, но причины, по которым прошение было отвергнуто, она слышала от него не в первый раз. И в какой бы обертке он ни преподносил ей дурные вести, с каждым днем она воспринимала их все хуже. Под монолог Тома в ее сознании вспыхнула сцена из вчерашнего дня, и сколько она ни пыталась избавиться от этого воспоминания, ничего не получалось. Перед глазами так и стояли тело на тротуаре, полицейские машины, сгрудившиеся на парковке супермаркета, зеленые биозащитные костюмы, зеленая ограждающая тесьма и то, как потом, когда она медленно проезжала мимо с опущенным оконным стеклом, до нее долетели слова копа, сказанные по сотовому телефону: «Скажи там, чтобы отключили счетчики». Она знала, какие счетчики он имеет в виду. Их уже отключали однажды. Это был крошечный шажок в длинной цепи событий, приведших к трагическим изменениям в ее жизни. |
