– Все это как‑то нелепо, – задумчиво произнес Хебстер. – Никакие новые знания, полученные от пришельцев, не смогли бы добавить трезвомыслия нашим ученым. Едва став перваками, они тут же начинают метать громы и молнии в других членов своих семей и толочь воду в ступе. Как будто преступив какую‑то незримую черту в своем сближении с пришельцами, они начинают в своих действиях опираться на всеобъемлющие законы космического масштаба, гораздо более глубинные, чем усваиваемые нами причинно‑следственные закономерности.

Лицо оэсковца мало‑помалу начало багроветь.

– Так вы с нами или нет? Запомните вот что, Хебстер: в такие времена, как наше, человек, упорно цепляющийся за бизнес, как правило, в историю попадает как предатель.

– По‑моему, случай с Клейнбохером – это последняя капля, – не обращая внимания на Браганца, продолжал рассуждать вслух Хебстер. – Нет никакого смысла пытаться постичь образ мыслей пришельцев, если это сопряжено с потерей лучших людей. Я предлагаю вот что: давайте напрочь откажемся от всяких дальнейших попыток жить с пришельцами на равных в одной и той же вселенной. Давайте сосредоточимся на чисто человеческих проблемах и будем молить судьбу о том, чтобы в один прекрасный день инопланетяне не заявились в наиболее плотно населенные людьми местности и не приказали нам убираться прочь.

Зазвонил телефон. Браганца опустился в свое вертящееся кресло, но поднимать трубку не торопился, продолжая пристально глядеть на Хебстера. И только после того, как аппарат издал добрых полдюжины мелодичных трелей, произнес в микрофон самый минимум, какой можно себе позволить в телефонном разговоре:

– Говорите… Он здесь… Я передам ему… Пока.

Поджав губы, он какое‑то время еще глядел на Хебстера, затем резко развернулся к окну.

– Ваша контора, Хебстер. Похоже, с вами хотят встретиться жена и сын по личному вопросу. Именно с ней вы развелись десять лет тому назад?

Хебстер кивнул спине следователя и снова поднялся.

– По всей вероятности, хочет получить причитающиеся ей дивиденды по начисленным за полгода алиментам. Мне нужно уйти. Пребывание Сони в помещении компании слишком неблагоприятно влияет на моральное состояние моих служащих.

Подобный звонок означал крупные неприятности – он это сразу понял. Выражение «Жена и сын» служило кодом, посредством которого администрация должна была извещать президента о том, что в «Хебстер секьюрити инкорпорэйтед» произошло нечто весьма серьезное. Он не виделся с женой с тех пор, когда, поставив ее в крайне затруднительное положение, добился передачи контроля за пожизненное содержание.

– Послушайте! – рявкнул ему вдогонку Браганца, когда Хебстер направился к выходу. – Я вот что скажу вам: вы не хотите присоединиться к нам – ладно! Вы, прежде всего, бизнесмен, а уж потом гражданин нашей планеты – ладно! Вот только с этого момента особенно тщательно следите за тем, чтобы ваше рыльце не оказалось в пушку, Хебстер. Стоит вам теперь хоть раз оступиться, и мы навешаем на вас всех собак. Мы не только устроим самый громкий показательный процесс за всю историю нашей древней планеты, но и по ходу дела швырнем вас и всю вашу организацию на растерзание волкам. Уж мы‑то позаботимся о том, чтобы «Человечество превыше всего» раскромсало в пух и прах «Хебстер билдинг».