– И как же?

Сколь ни готов был Берест ответить за вину, остаться одному, когда свои уезжают…

– А ты еще денька три-четыре обожди, пока все утихнет. Авось и русы уедут, а тогда кому ты здесь нужен будешь?

– И как же я потом?

– Я тебе Рыбу твою привел. Будто бы богам в дар, старуха согласилась, пусть постоит пока. Хорошо, старуха добрая попалась. А там ты кобылу возьмешь, да и скачи. Хоть за нами к Случи, хоть по Моравской дороге. Отсюда бы выбраться живым, да и слава богам.

– А за благоволенье такое вы вторую кобылу богам-то поднесли бы, шелопуты! – сказала от двери Бегляна.

* * *

Мистина вошел, так широко улыбаясь, что Лют привстал. А Мистина свистнул оружничему:

– Всем скажи – собираемся. Уезжаем.

– Куда? – удивился Лют.

– Домой. В Киев.

– А как же…

– Не будет поля. Сбежали древляне.

– Сбежали?

– Собрали пожитки, к полуночи вышли, взяли лошадей, по двое сели и уехали к Случи.

– А наши что? Стерегли же…

– Ночью Истуга прибежал, мне рассказал. А утром уж Етону довели. Я у него сейчас был – он спрашивал, хочу ли я, чтобы за ними погоню снарядили.

– А ты?

– А я, – Мистина наклонился к лицу брата, – сказал: да пошли они в тур! Пусть проваливают к Ящеру в зубы! Была мне забота их ловить!

– Когда едем? – К ним подошел Альв.

– Завтра на заре. Припасов сегодня возьмем, и больше ждать нечего. О боги, как же я хочу домой! – Мистина потянулся во весь свой рост, почти доставая поднятыми руками до балок кровли.

Лют проследил за ним с завистью: брат возвышался среди собственной дружины почти на голову. Даже отца превосходил. Говорят, его мать была для женщины высокого роста – вот и сказалось.

«По жене соскучился?» – хотел было пошутить Лют, но прикусил язык. Сосредоточенная решимость в глазах Мистины была нацелена на что-то более далекое, чем собственный дом и семья.

– А ты пока иди с Радаем простись, – Мистина взглянул на него. – От меня поклон передай. С ним нам ссориться не с руки. Да и пригодится еще – не в последний раз мы здесь.

Лют слегка нахмурил брови. Что Радай непричастен к делу, Мистина уже выяснил. О Томилице никто речь не заводил, но Лют с тех пор не раз думал: знала она или не знала? Ведь ее мужа убили гриди Ингвара – а из них здесь, в дружине Мистины, почти десяток есть. Ашвид погиб, будучи во вражде с Мистиной, виновен в похищении Уты и детей. Прямой вины Мистины в гибели Ашвида не было, его люди тогда остались в стороне. Родовой долг напрямую не вынуждал Радая искать мести за зятя. Но как знать, что творится в голове у молодой вдовы? Может, ей-то понадобился виноватый? Весь Плеснеск который день толкует о мести Эльги за Ингвара – с ужасом и восхищением. Не вздумала ли Томилица взять ее за пример?

Люта позабавила бы отвага женки – не будь на кону его собственная голова и не поверь он перед этим, что эта женка на него положила глаз. Неужели только завлекала этими робкими улыбками и зовущими взглядами… как Эльга Маломира притворным согласием обсудить сватовство?

Встретили его только Радай с женой.