Ходж энергично мотнул головой, отгоняя от себя кошмарное видение, и щелкнул тумблером на своей консоли, включая систему кабельной телесвязи. Всего за два часа после взрыва Ходж со своими помощниками переоборудовал личные апартаменты посла в новый командный центр посольства. Никто даже не поблагодарил его, но Ходжу было на это наплевать; он получил возможность установить подслушивающие и подсматривающие устройства и теперь мог наблюдать за происходящими там событиями непосредственно из своего офиса.

Небольшой экран на пульте засветился картинкой внутреннего вида аварийного центра, в котором на данный момент находилась довольно многочисленная группа людей. Ходжа интересовала прежде всего женщина — Нэнси Бартлетт, дочь Государственного Секретаря Соединенных Штатов… и мать новой Евы.

Нэнси Бартлетт стояла за письменным столом посла США в Конфедерации Коста-Брава, ожидая, пока техник подготовит линию спутниковой связи для разговора с Вашингтоном, федеральный округ Колумбия. Веки голубых глаз Нэнси были красными — то ли от рыданий, то ли от дыма; женщина оперлась ладонями о столешницу в очевидной попытке совладать с дрожью в пальцах. Электронный хронометр на консоли впереди нее подал звуковой сигнал — восемнадцать ноль-ноль по местному времени.

— Миссис Бартлетт, — сказал техник, — есть связь с Государственным Секретарем.

Нэнси слегка пригладила свои растрепанные светлые волосы. Ходж предположил, что она намеренно не почистила после взрыва свой светло-синий костюм, испачканный гипсовой пылью, чтобы предстать перед отцом в таком вот виде. Нэнси Бартлетт приготовилась использовать для возвращения своей дочери весь арсенал женских эмоций. Ходж даже почувствовал по отношению к ней некоторую жалость и подумал, что она, возможно, немного успокоилась бы, узнав о том, что ее дочь выбрана — нет, создана — для роли новой Евы.

Впрочем, это не имеет значения. Бартлетт — католичка; после Пасхальной мессы она недолго проживет.

Зажегся большой экран на противоположной от Нэнси стене, на котором появился Госсекретарь — мертвенно-бледный и изможденный.

— Как постарел, — непроизвольно прошептала Нэнси.

Ходж точно знал, что Нэнси не разговаривала с отцом с того самого времени, когда почти два месяца назад убили ее мужа. Он достаточно тщательно изучал семью Бартлеттов, и ему было известно, что, по мнению Секретаря, Ред Бартлетт фактически украл его дочь и увез ее к черту на кулички. Однако теперь старик не одобрял и поведения дочери, которая, как он считал, предала и своего отца, и свою родину, оставшись после смерти мужа в Коста-Брава.

Нэнси Бартлетт расправила плечи, прочистила горло и повернулась лицом к микрофону в правой части экрана.

— Папа, — начала она, борясь с подступающим к горлу рыданием, — пропала моя девочка. Гарри Толедо тоже. Один офицер видел, как какой-то «Мангуст» без опознавательных знаков заставил Сонин самолет сесть в Ягуаровых Горах. Он думает, что ребята еще живы…

От волнения у нее пересохло в горле, и она умолкла.

— Я знаю, Нэнси, — сказал Госсекретарь. — Я уже получил шифровку от полковника Толедо…

— От этого ублюдка?! — воскликнула Нэнси. — Я так и знала, что он стоит за всем этим. Он взорвал посольство и похитил детей…

Секретарь Майк Манделл поднял руку, призывая дочь к спокойствию.

— Послушай, Нэнси, все не так, как ты думаешь. Давай по порядку. Ни ты, ни Грейс не пострадали в результате взрыва, верно? Мы получили сообщение о шести погибших и волновались за вас.

— Нет, папа, мы в порядке. Физически, во всяком случае. Но каким предусмотрительным оказался Рико! Он связался сначала с тобой, а не со мною или своей бывшей женой.