Дреггор, военачальник Красной Ярости, понимал это, как и то, насколько сильно можно измываться над пленником. Настоящий тиран и кровожадный мясник, он, тем не менее, всегда мыслил здраво. Как и владыка Кхорн, Дреггор ненавидел колдовство и носил ошейник из чёрного железа, отвращавший магию, но при этом порой использовал чернокнижников для достижения собственных целей.

Девы-сучки Ложного Императора по-прежнему удерживали линию обороны, противостоя легионам Красной Ярости. Сколько бы воинов Дреггор не бросал на их позиции, злобные шлюхи не отступали, защищая то, что хранилось внутри их омерзительного капища, то, о чем провыл колдун после того, как дело дошло до раскаленных ножей. То, чего жаждал Кхорн. Военачальник не мог подвести своего повелителя, одарившего его армадой кораблей и поручением воздвигнуть кровавое царство на костях всего субсектора. Семь миров уже сгорели в огне багряного крестового похода, оставался лишь один…

Око Богов обратилось на Хагтаха Дреггора, и он ощущал этот взгляд, ласку бритвенных лезвий под измененной кожей.

На выгоревших развалинах одной из часовен под его присмотром устроили арену. На её окровавленном полу валялись, словно обглоданные кости, остатки реликвариев, когда-то хранивших память тысячелетий. Бесценные статуи имперских святых, обезглавленные и разбитые, лежали среди осколков дивных витражей. Кровь невинных жертв покрывала стены часовни, вытекая из тел, насаженных на адские молельные шипы. Завершала картину начерченная на арене звезда Хаоса, у каждого из восьми окончаний которой лежал недавно освежеванный череп.

Внутри неё сейчас сражались на цепных мечах два чемпиона Дреггора, облаченные в кроваво-алые силовые доспехи, украшенные бронзовой гравировкой. Усиленные сочленения между пластинами брони напоминали чёрные власяницы, а лицевые щитки, в знак почитания Бога Крови, изображали оскаленные черепа.

Собственный шлем Дреггора был выполнен в форме головы рычащей гончей, воплощая в темном железе отражение одной из многочисленных форм его господина. Из левого виска торчал одинокий медный рог. Броню военачальника, посеченную во множестве битв, усеивали шипы и крючья, а с протянутых между пластинами цепей свисали восемь черепов — память о самых значительных убийствах на службе Кхорну. Для описания менее важных «достижений» Дреггор прибегнул к резьбе на кости, но их оказалось так много, что каждому мертвому врагу соответствовала всего лишь кривая царапина, оставленная рукой психопата. Ребра убитых военачальник вставлял в наручи, а зубы хищных чужаков щерились с облаченных в латные перчатки кулаков Хагтаха.

Повелитель Убийц, Обрыватель Жизней — так звучали лишь два из множества заслуженных титулов Дреггора.

Военачальник внимательно наблюдал за чемпионами, стоя на груде каменных обломков. Из-под развалин до сих пор доносилось блеяние какого-то ничтожества, молящего о милосердной смерти, но Дреггор не обращал на него внимания. Пусть слабые страдают, пусть льется кровь во славу Кхорна.

Его воины неистово сражались, самозабвенно рубя друг друга мечами, и капли пролитой крови шипели, касаясь нечестивого круга. Темная энергия текла по линиям, начерченным Хагтахом на расколотых каменных плитах.

Издав ворчащий звук, один из чемпионов снес цепным клинком голову другого и восторженно взревел, упиваясь победой. Триумфу воина не мешали потоки крови, вытекающей из многочисленных ран под пробоинами в доспехе.

Дреггор улыбнулся под шлемом, зная, что Кхорну понравится столь обильное кровопролитие, и обратил взгляд к скованному чернокнижнику, смиренно наблюдавшему за ним с другого конца арены из железной подвесной клетки.

В глазах военачальника полыхнул огонь, и он кивнул колдуну.

Брызги крови, признак раздавленных внутренних органов, вылетали изо рта чернокнижника, принявшегося нараспев читать заклинания.