Строительство Домуса Юлии началось еще тогда, в вечерних разговорах с Рани. Она шла сейчас рядом с Селеной, эта умная, достойная любви подруга, дружественная душа из прошлого, которая пришла пожелать Селене счастья.

Пациенты не должны спать и должны быть всегда веселы, неоднократно утверждала Рани.

Больные должны спать, возражала Селена.

Это был один из немногих вопросов, в котором они так никогда и не сошлись, но Селена все же настояла на своем мнении. Над входом в Домус было написано: «Сон — лучшее средство от боли». Напоминание персоналу и посетителям об уважении потребности больного во сне.

Селена не сомневалась, что от посетителей в Домусе Юлии отбоя не будет. Уже несколько месяцев римляне терялись в догадках по поводу здания, появившегося в северной части острова. Приют для больных и страждущих? Не храм, где жрецам нужно было заплатить пару монет, чтобы провести там ночь, а дом, где за больными будут ухаживать как дома. Римляне никогда не слышали о подобном заведении и поэтому не имели о нем никакого представления. Временные маленькие палаты на острове, где выхаживали больных и раненых, пока Домус еще строился, были несравнимы с этой больницей.

Завтра, во время праздника открытия, жителям Рима позволят осмотреть все комнаты и залы Домуса и увидеть все тайны этого внушительного купольного здания.

В библиотеке Селена на минутку задержалась. Ряды свитков и рукописных книг заполнили все стены от пола до потолка. Здесь были рецептуры и волшебные формулы из Египта, медицинские трактаты из далекого Китая, компендиумы о народной медицине британцев и — венец, всего — великолепная энциклопедия Андреаса, пятьдесят томов, которая как раз вовремя была закончена к празднику открытия. Это стоило Андреасу немало усилий, энциклопедия содержала в себе полное собрание знаний римской и греческой медицины — от траволечения до хирургии и анатомии. Через несколько дней после торжественного открытия Андреас отдаст переписывать свою рукопись, чтобы врачи и ученики из других городов могли извлечь из нее пользу.

Селена услышала, что кто-то за ее спиной плачет. Она обернулась. Пиндар качал хнычущего во сне Юлия. После того ужасного случая с Марселлой через несколько дней после рождения ребенка — Юлий вдруг заболел, его крошечное личико посинело — Пиндар не выпускал малыша из виду. На следующее утро Марселлу нашли мертвой в своей ванне с перерезанными венами. В предсмертной записке она просила прощения.

Неужели слухи правдивы? Действительно ли Агриппина была вне себя от ярости, когда Селена родила сына? Неужели она действительно считала, что рождение ребенка в святыне божественного Юлия — хитрая инсценировка? Определенно, это был добрый знак. Жрецы даже подчеркнули, что было нарушено старое табу, и объявили, что рождение ребенка в храме божественного Юлия было добрым знаком.

Она, вероятно, умерла бы там, в ногах у своего деда, если бы не Пиндар.

Чувства, которые она с того дня испытывала к Пиндару, она едва ли могла объяснить. Между ними возникла глубокая связь, которой она не знала названия. Пиндар помог ее ребенку появиться на свет, он утешил ее и помог справиться с болью. За это она испытывала к нему сердечную симпатию, которую обычно испытывают только к близкому другу или родственнику. Но это было не все, в этом было что-то более глубокое, какое-то нутряное чувство общности, но приглушенное и неотчетливое.

Селена тряхнула головой. Так много мыслей роилось сегодня у нее в голове! Она волновалась, как юная невеста, она была так же полна ожидания, как тогда, в день ее шестнадцатилетия. Она чувствовала дух Меры рядом, она ощущала ее удивление и изумление по поводу этого дома, где так много людей смогут лечиться одновременно. Лицо Меры светилось одобрительным восхищением, но в нем читалась и доля скептицизма, будто она хотела сказать: получится ли это?

Только духа Вульфа Селена не могла разглядеть.