Парад вкушал благоговейный ужас своими масштабами — в нем участвовало более десяти тысяч человек. Однако взгляд Алиды был прикован к чудесным зданиям, возвышавшимся на берегах Невы, красочным куполам и шпилям, сверкающим золотом на фоне серого неба.

Фантастический город, детище Петра Великого!

Графиня заговорила с одним из своих знакомых, только что вошедшим в комнату, и Алида, чувствуя, что ее молчание может быть расценено как недостаточное восхищение, обратилась к Мэри:

— Никогда не видела такого грандиозного парада!

Кузина ничего не ответила, и через некоторое время Алида снова заговорила:

— А князь тоже здесь? Я его не вижу.

— Нет, — ответила Мэри, — он в Комитете по освобождению крестьян и занимается, как говорит граф Иван, очень вредным делом. Иван говорит, если это произойдет, пошатнется весь уклад русского общества и тысячи дворян будут разорены.

— Я уверена, его светлость учтет это! — пролепетала Алида.

— Иван считает, — продолжала Мэри, не слушая кузину, — что когда-нибудь князь будет убит. Иван клянется, что при случае сам столкнет его светлость под лед!

Не веря своим ушам, Алида посмотрела на Мэри:

— Как ты можешь спокойно говорить так о человеке, за которого собираешься выйти замуж?

— А ты думаешь, я хочу стать женой нищего и жить в стране, где у нас никого не будет в услужении?

— В Англии нет крепостных, однако и у нас кое-кому удается неплохо жить!

— Это разные вещи, — огрызнулась Мэри. — Неужели ты, глупая, не понимаешь, что здесь богатство человека измеряется количеством крепостных? Семья Бенкендорфов не могла бы жить без тысяч «душ», принадлежащих им из поколения в поколение! А можешь себе представить чувства графа Шереметева, у которого сто пятьдесят тысяч крепостных мужчин? — Алида еле сдержалась, но не стала возражать, а Мэри, словно утешая ее, произнесла: — Но все равно у князя ничего не выйдет! Может быть, царь ему и сочувствует, может быть, они пользуется влиянием среди немногих мелкопоместных дворян, но крупные землевладельцы против него, и они его уничтожат! Иначе им придется действовать более решительно!

— Ты действительно намекаешь, что князя могут убить? — с ужасом спросила Алида.

— Иван говорит, некоторые члены комитета так ненавидят его, что удивительно, как он вообще еще жив. — Немного помолчав, Мэри добавила с чуть заметной улыбкой: — Граф, конечно, пристрастен к князю: он ревнует меня.

Алида затаила дыхание.

— Когда вы объявите о помолвке?

— Не знаю. Князь еще не заговаривал об этом, да и великая княгиня что-то молчит. Но я не тороплюсь. Во всяком случае ни сегодня на балу, ни завтра вечером ничего не предвидится. — Мэри засмеялась.

— А что будет завтра? — насторожилась Алида.

— Разве я тебе не говорила? Иван дает бал во дворце Бенкендорфов, и, хотя он, разумеется, не может этого сказать, бал будет в мою честь.

— А как же его жена? Она тоже будет там?

— Слава Богу, она в Москве у родных. Мне не терпится увидеть дворец Ивана, после смерти отца он будет принадлежать ему.

— А где этот дворец?

— За городом. Предок Ивана пришел в ярость, когда Петр Великий приказал ему и другим дворянам строить дома в Петербурге. Чтобы показать свою независимость, граф Бенкендорф построил свой дворец в двух милях от Петербурга. Говорят, эти хоромы производят впечатление!

Алида молчала. Она заметила, что когда Мэри заговорила о графе Иване и его дворце, в ее голосе прозвучали опасные собственнические нотки.