|
В марте должны состояться частичные выборы в Марселе. Там и выдвинули впервые Бланки кандидатом в депутаты. Затея представлялась его противниками нелепой: ведь Бланки лишен гражданских прав, и голоса, поданные за него, просто пропадут впустую. Такая пропаганда всегда, до сих пор действует на французов, которые не любят «бесполезного» голосования. Поэтому он получил всего 618 голосов. Любопытно, что избранный в этом округе республиканец Анри Аман взял на себя обязательство добиваться помилования Бланки. После выборов он явился в Париже к сестре Бланки мадам Антуан, чтобы сообщить ей о своем намерении. Однако она просила его не предпринимать никаких демаршей, поскольку ее брат не хочет помилования от правительства.
В июле частичные выборы в Париже, и снова выставляется кандидатура Бланки. Теперь уже почти всюду, где надо избрать нового депутата вместо выбывшего, выдвигают Бланки. И это превращается в общенациональную кампанию. Бланки получает множество писем. В феврале 1879 года в день рождения Бланки ему передали роскошный букет дорогих цветов с карточкой, на которой значилось: «Огюсту Бланки от дамы-иностранки». Вообще он приобретает небывалую популярность. Кроме выдвижения его кандидатуры на частичных выборах, на всех крупных собраниях и торжествах выступают в его защиту. 14 июля на огромном праздничном банкете в честь годовщины взятия Бастилии Бланки выбирают почетным председателем. В сентябре на праздновании годовщины провозглашения республики аналогичное предложение принимается с бурными аплодисментами. Поток петиций в защиту Бланки идет к новому президенту республики Жюлю Греви. Бланки превращается в знамя для всех левых сил, особенно для бурно пробуждающегося рабочего движения. Историк Александр Зеваэс пишет об этом движении, охватившем Францию: «И какой символ может быть более притягательным и более чистым, какое имя может быть более громким кличем для сбора и единения, чем имя и личность Бланки для всех энтузиастов лучшей части республиканцев и рабочего пролетариата? Человек, замурованный в Клерво, воплощает для всех пятьдесят лет бунта, неустанного труда, упорной и тяжелой борьбы. Он представляет республику, которую травил королевский и императорский деспотизм. Он представляет первых республиканцев, которых заточали в тюрьмы и терзали победоносные реакционеры. Он представляет еще, в противовес сторонникам капитуляции, отечество в опасности, то отечество, которое, хоть и захвачено врагом, жаждет борьбы до конца, до последнего человека, за свое достоинство, независимость и целостность...» Все это совершенно верно. Но тем хуже для Бланки, ибо благородная, героическая жизнь — живой и болезненный укор для власть имущих этого общества, в том числе и для буржуазных республиканцев, составляющих большинство в собрании. В феврале парламент обсуждает декрет о помиловании 150 человек, осужденных за участие в Коммуне. В списке нет имени Бланки. С точки зрения строго юридической это вопиющая несправедливость, ибо Бланки, как всем было ясно еще на суде в Версале, осужден совершенно незаконно. Но эти адвокаты, составляющие больше половины депутатов, в действительности плюют на правовые принципы... Они знают, что, хотя юридически Бланки осужден несправедливо, фактически он был душой Коммуны. Сейчас же он может вновь стать знаменем революции... Тогда на трибуну поднимается Жорж Клемансо, уже признанный лидер крайне левых, радикальных республиканцев. Он говорит о тех, кого не хотят выпускать из тюрем. — Вы боитесь, чтобы эти люди не заговорили, тогда как я опасаюсь, чтобы они не замолчали... То, что вы поступаете под воздействием этого страха, настолько верно, что для вашего разоблачения мне достаточно напомнить о деле только одного человека. Его имя — Бланки! Яростные вопли негодования мгновенно прерывают оратора. Они несутся с правой стороны амфитеатра, где сидят самые реакционные депутаты, откровенные, крайние политические мракобесы. |
