— Одумался? Каяться пришел или снова мозги нам будешь морочить?

У Ракова на глаза навернулись слезы.

— Ну детьми своими клянусь, матерью — не грабил я инкассатора, — заблажил он. — И чем хотите поклянусь.

— Клясться в церковь пойдешь, — оборвал его Полуэктов. — А нам расскажи для начала, что это вот у тебя за схема? Что за населенный пункт, куда ведет дорога?

Раков посмотрел на схему, и лицо его омрачилось, затравленно глянул на Полуэктова, на Скородумова.

— Я скажу… все расскажу, но вы же не поверите, — сказал он запинаясь.

— А ты скажи правду, тогда поверим.

— Чистую правду, истинный крест, — чуть ли не взмолился Раков. — Эту схему нарисовал мой друг, художник Артур Вуцис. Это грибное место, он туда на велосипеде ездит.

— Так, — оживился Полуэктов и встал из-за стола. — Это уже кое-что. Художник из Прибалтики?

— Да, он латыш, он живет в Звенигороде. Давно. Женился на нашей девушке, двое детей уже имеют.

— И ты с ним дружишь?

— Да, мы рядом живем, помогаем друг другу.

— Он перебивал номера на двигателе? — Полуэктов не спускал пронзающего взгляда с владельца автомастерской, и тот, как удав перед кроликом, сжался, втянул голову в плечи.

— Отвечай! Что, язык проглотил?! — прикрикнул Полуэктов, поняв, что этого человека можно сломить только страхом. И не ошибся — Раков мелко и пугливо закивал.

— Но он ни при чем. Это я попросил.

— А кто при чем?

— Видите ли… Я обратил внимание на номер, когда привез двигатель домой. Он был перебит. Грубо, неумело… А Вуцис художник, вот я и попросил.

— Сладкая песенка, но старая. Придумай что-нибудь поновее.

— Я не вру, честное слово.

— Честное пионерское? А Татарникову ты сказал, что номер перебит?

— Я объяснил…

— И он согласился купить?

— Он колебался. Но по дешевке взял… Потому и тянул с регистрацией.

— А на этом грибном месте когда ты был последний раз?

— Еще в прошлом году. Все некогда.

— А когда художник рисовал схему?

— В конце июня, как только пошли грибы.

— Вуцис что, заядлый грибник?

— Да, он же художник, красивые места ищет… Наткнулся на грибную поляну…

— С Татарниковым и Грушецким он знаком?

Раков отрицательно помотал головой.

— Нет. Да и я Грушецкого видел мельком раза два… Татарников — автомобилист…

— Когда и где видел Грушецкого последний раз?

— В июле, числа не помню. Я подбрасывал Вуциса до Иваново-Константиново, за грибами, и там, в магазине, увидел Грушецкого, он водку покупал.

— О чем вы с ним разговаривали?

— Мы не разговаривали. Я купил там сливочное масло и сыр: у нас почему-то исчезло, и вернулся в гараж.

— Так, — Полуэктов прошелся по кабинету и, видя, как дрожат ноги подозреваемого, смягчил тон. — Присаживайся. И постарайся вспомнить число, когда ты был в Иваново-Константиново.

Раков послушно сел и, наклонив голову, сосредоточился.

Полуэктов, вопреки своему желанию, начинал верить этому долговязому мужчине, хотя ранее выстроенная логическая цепочка преступления начала рваться: если Грушецкий шел на дело, вряд ли он стал бы светиться в магазине. Или, наоборот, обеспечивал себе алиби?.