Малко в свою очередь оделся, взял такси и поехал к генералу Сан-Мартину. Тот встретил его с распростертыми объятиями. Прелестницы Кати не было видно.

— Вы еще легко отделались, — сказал генерал. — Это война не на жизнь, а на смерть.

— В «Диркоте» творятся немыслимые гнусности, — заметил Малко.

— "Сендерос" начали первыми, — возразил его собеседник.

Он достал из ящика письменного стола пачку фотографий и положил их перед Малко.

Это было омерзительно. Изрезанные на куски тела, отрубленные руки и ноги, выпущенные кишки... Вывернутая наизнанку пилотка на размозженном черепе солдата...

— "Сендеро Луминосо", — только и сказал генерал Сан-Мартин.

Он помолчал немного и продолжал:

— Они убивают темных крестьян, женщин, детей. Это безумцы. Если Гусман будет у нас в руках, мы не дадим им потопить страну в крови... Вы готовы лететь в Тинго-Мария?

— Готов, — кивнул Малко. — Но, может быть, прежде я сумею кое-что узнать от Моники Перес.

Он вздохнул — какой же тонкой была эта ниточка!

Малко покинул генерала Сан-Мартина, раздираемый противоречивыми чувствами. Ему придется просто-напросто предать Монику Перес...

Он вернулся в «Эль Кондадо». Моники не было. Она появилась много позже, когда он уже спал. Молодая женщина скользнула под одеяло и поцеловала его. От нее пахло писко и потом. Когда он уже думал, что она уснула, она вдруг прижалась к нему.

— Возьми меня, — попросила она, — только тихонько...

Он выполнил ее просьбу, действуя как можно осторожнее и бережнее. По телу Моники вдруг пробежала судорога, и он остановился, готовый оставить ее, но руки молодой женщины обхватили его, и она шепнула хрипло:

— Нет, нет, ничего. Продолжай.

Это длилось долго. Наконец, не в силах больше сдерживаться, Малко выплеснул в нее свое семя. Он знал, что она не получила никакого удовольствия. После долгого молчания Моника вздохнула:

— Мне надо было заняться любовью сейчас. Иначе у меня бы никогда больше не получилось. Ты — единственный, с кем я могла.

Они уснули. На рассвете Малко открыл глаза, снова охваченный желанием. Моника лежала, приподнявшись на локте, устремив на него задумчивый взгляд своих темных глаз. Что-то странное почудилось в них Малко.

— Что с тобой? — спросил он.

— Ничего. Смотрю на тебя.

Взгляд ее скользнул ниже. Она наклонилась и прошептала с нежностью:

— Дай, я сама. Мне еще слишком больно.

Пальцы ее принялись ласкать его восставшую плоть, затем ее горячие губы сомкнулись вокруг нее, и Малко ощутил ласки теплого, остренького языка. Моника не спешила, действуя искусно и умело. Доведя его наконец до высшей точки наслаждения, она в последний момент отстранилась, завороженно глядя на брызнувшее семя.

Чуть позже она спросила очень серьезно:

— Ты все еще хочешь продолжать свои исследования?

Сердце Малко забилось чаще.

— Конечно. А что?

— Я виделась с друзьями, они согласны с тобой встретиться.

— Это люди из «Сендеро»?

— Да.

— Ты не боишься, что за нами будут следить после всего, что случилось?

— Не беспокойся, я приняла меры предосторожности. На такую удачу он не мог и надеяться.

— Когда?

— Сегодня. Но ты никому об этом не расскажешь.

— Хорошо, — согласился Малко после секундного колебания.

Они оделись, вышли из отеля и сели в «тойоту». Моника велела ехать по Виа Экспрессо.