— Похоже, даже вам не все известно, Рида. Майкл Граве айс-эвристик. Слышали о таких?

— Ого, — сказала Рида. — Вы не шутите? Это точно? Но тогда… Да, я начинаю вас понимать.

Айс-эвристиками называли людей, принимавших некогда участие в экспериментах по раскрытию «сенсорных воронок» — образований в коре головного мозга, отсекающих «лишнюю информацию». То есть ту, которую виду homo sapiens знать не полагалось. Программу много раз закрывали и снова открывали. Риск был слишком велик, но и выигрыш также. В случае неудачи, волонтер погибал, или зарабатывал центральный паралич. В случае удачи интеллект выходил на качественно новый уровень.

Однако, за все время существования программы набралось едва ли два-три десятка удач. Земля, разумеется, давно бы наложила на программу veto, но в колониях постоянно требовались люди, способные мыслить необычно.

— Конечно, иметь IQ выше 200 — это еще не преступление. Но подумайте хотя бы минутку о его работе. Он мотается с планеты на планету с видеокамерой. Ищет «натуру» для романов своей сестрицы. Подумайте, может ли кто-нибудь заподозрить его в чем-нибудь, не зная, что он айс?

— Да, пожалуй, никто, — кивнула Рида.

Ни один человек, которому посчастливилось прочитать хоть один из многочисленных романов брата и сестры Гравейнов (где лица героев напоминали ювелирный прилавок: сапфировые, изумрудные, аквамариновые глаза, коралловые и рубиновые губы, золотые, медные, бронзовые волосы) не дал бы авторам IQ выше 80 на двоих.

— Это не преступление, но и не повод давать ему визу. Разве старые добрые законы Дреймура не распространяются на эвристиков?

Консул посмотрел на нее почти зло.

— Представьте себе, мы посылаем официальный запрос в Нефеллу, от имени Совета, зачем им понадобился мистер Гравейн, и не могли бы они без него обойтись. А они, в лучших традициях нейтральной страны, заявляют, что мы вмешиваемся во внутренние дела, в их культурную жизнь, и грозят устроить скандал.

Рида хорошо его понимала. Представительский Совет Конфедераций Дреймура, якобы верховный орган управления планеты, на деле имел власть весьма условную, и обычно служил мячиком для игры между конфедерациями и Землей. Но не так же откровенно пинают верховное правительство!

— Вы хотите, чтобы я поверила, что вас остановил протест Нефеллы?

— Не знаю, остановил бы он нас, или нет, но когда ваш близкий друг Баязид дал понять моему руководству, что он заинтересован в приезде мистера Граве, мне осталось только развести руками. Вы прекрасно знаете, какова доля Аржента, а значит и Баязида, в финансировании Совета.

— Мне ничего не известно о теперешних планах Баязида.

— Охотно верю. Однако, обдумайте ситуацию еще раз и хорошенько, мисс Ларсен-Хейл. И вспомните, что на Дреймуре никогда еще не было эвристиков.

— Ну, не совсем. Не было после Доменика Дреймина. Вы на это намекаете?

Консул кивнул.

— Теперь вы понимаете, какая крупная ведется игра? И мы даже не знаем толком, кто ее ведет и ради чего.

— И тогда вы порекомендовали мистеру Граве меня? — спросила Рида.

— Именно так. Мы решили, что будет лучше, если в свои игры вы будете играть сами.

Рида вздохнула с облегчением. Все это время она опасалась, что это ее собственные родственники пытаются вернуть таким способом блудное чадо. В каких бы отношениях они ни были, а пребывание Риды на Земле бросало тень на всю семью.

— Хорошо, — сказала она консулу, — вы в чем-то правы. Единственный способ узнать, что нужно айсу на Дреймуре, это отправиться туда вместе с ним.

— Я уже говорил, что у нас, к сожалению, нет ни малейшего повода отказывать вам в визе, — ответил тот.