— Ну, еще бы! — Поликсена ткнула пальцем в кипу учебников. — Если бы только с историей!..

— Вот-вот, доченька, — поддакнула Валентина Аркадьевна. — Ты же молодая, в книгах рыться всегда успеешь. Я понимаю, что поступать хочешь, но ты же так просто перегоришь. В конце концов, все кто хочет, поступают, тут дело в средствах, а не в экзаменах, а средства, ты не сомневайся, найдутся…

— Да, мама, ничего я не перегорю, — отмахнулась дочка. — А средства… — она слегка вспыхнула. — Ты лучше про это брось! Знаешь, что я в одной газете читала…

То, что дочка еще и газеты читает, было для Валентины Аркадьевны новостью.

— И что?

— А то, что в твое время поступать за счет родителей было стыдно. А кто так делал — тот о том помалкивал в тряпочку.

— Но сейчас же другое время, дочка, — попыталась увещевать Поликсену Валентина Аркадьевна.

— Время — оно всегда одинаковое, что сейчас, что в те годы, что тогда, — Поликсена показала рукой на учебник истории. — Между прочим, сейчас полшестого, а мне надо это еще и на компе набирать…

— Тебе бы с клевыми чуваками гулять, а не за компом глаза портить, — не выдержала мать. — Сидишь тут, киснешь! Думаешь, я не знаю…

— О чем это ты? — Поликсена впервые подняла глаза на мать.

— Про Лешу и про Свету, — Валентина Аркадьевна решилась, наконец, на лобовую атаку.

— А вот это — мое дело, — зло сказала дочь. — С кем не хочу — с тем дружить и не буду. Да этот Леха, если уж ты откуда-то про него знаешь — он дебил форменный! Да и Светка! Хорошая будет пара, я за них рада! Все только о тряпках да о тряпках. Рядится, как чучело — розовые джинсики, оранжевый топик. Зато все дорогое!

— Ох, не знаю, дочка. Может, так и надо? Молодыми-то будете не всегда, — вздохнула Валентина Аркадьевна. — Да и потом — если этот Алеша тебе не пара, ну есть же мальчики поприличнее.

— Есть. Наверное. Где-то, — протянула Поликсена, собираясь все же взяться за науку и оставить этот разговор.

— Ну, а раз так. Знаешь, что я тут выдумала?

Поликсена не знала, поэтому молчала, хмуро глядя на мать.

А Валентина Аркадьевна достала из шкафа анкету и полушутя-полусерьезно протянула ее дочери.

— Ну и что это? — недоумевающее спросила Поликсена. — Какая-то старообразная француженка. А может, она и вообще не из Франции — знаешь, как все эти рекламы теперь делают. А вопросы ты кружками обводила?

— Ну, да, только я это послала… как бы на твое имя?

— А зачем это? — Поликсена была искренне удивлена. — Ну ты, мама, даешь! Погоди, и вопросы ты сама нарисовала?

— Ну, да!

— Сейчас посмотрим… Ага, любовь, новые друзья… Ну-ну, мне и от прежних-то… — она невольно изобразила рукой знак, который отмечен даже в «Некрономиконе» (чего Поликсена знать никак не могла). Но в «Некрономиконе» это знак для отправки в бездну (если безумный араб аль-Хазред и его переводчики ничего не напутали). В немагическим мире он тоже означает отправку — на хорошо известный всем краткий адрес.

— Это ты сейчас так говоришь, — примирительно проворковала Валентина Аркадьевна. — А потом, Поликсеночка, пройдет немного времени…

— …и я провалюсь на экзаменах, да? — ответила Поликсена.