Час пик в Чикаго начинается рано, но движение на выезд затруднено не было, так что до колледжского кампуса я добралась довольно быстро. Кампус располагается на северо-западной окраине мегаполиса, там где раньше находилась клиника Даннинга для умалишенных. Народ до сих пор рассказывает истории о некоторых пациентах Даннинга, вроде Человека-волка. В полнолуние этот малый перепрыгивал восьмифутовый забор с заостренными кольями, пробирался на муниципальное кладбище Олайв и выл как волк. Была там еще женщина, пытавшаяся перелезть через тот самый забор, но напоровшаяся на острие. Когда клинику закрыли, ее здание пустили на слом, и в девяностых на его месте построили студенческий кампус — шестиэтажное сооружение из стекла и хрома в окружении акров асфальта и похожего формой на почку пруда. Зловещих, увитых плющом стен ограды не наблюдалось.

Ближайшую стоянку украшала табличка «Только для преподавателей». Я юркнула на нее, закрыла машину и направилась к центральному входу.

Я старалась держаться подальше от мира науки со времен смерти Фрэнка и той травли, которой его коллеги подвергли мои исследования по семнадцатому веку. Слишком много я нажила врагов и вытерпела боли. Отбросив тяжелые воспоминания, я распахнула дверь.

В раскаленном холле пахло, как от взопревшей спортивной одежды. Не требовалось сложной дедукции, чтобы догадаться о том, что система кондиционирования вышла из строя в самый неподходящий момент.

В административном офисе никого не было. Я побродила по лабиринту коридоров в поисках кабинета Дэвида и наконец нашла на пятом этаже кафедру английского. Все смахивающие на преподавателей присутствующие или деловито беседовали со студентами, или разговаривали по телефону. Заметив одинокую даму в небольшом офисе, я постучала в дверь с табличкой «Мс Джефферс/ Мр Корд».

Женщина оторвалась от своих бумаг.

— Входите.

— Это вы миссис Джефферс?

— Мисс Джефферс, — поправила она меня низким голосом. — Это действительно я.

Она была крупная, со стрижеными рыжеватыми волосами, очень белой кожей и без макияжа, если не считать вызывающе красной губной помады. Одета мисс Джефферс была в скверно сидящие джинсы и строгую рубашку, а акцент выдавал уроженку Восточного Побережья.

— Меня зовут Ди Ди Макгил, я знакомая Дэвида Барнса. Было бы просто замечательно, если у вас нашлась пара минуток на разговор со мной.

— Я уже потратила вагон времени на разговоры с этими тупыми копами.

— Мы с Дэвидом учились вместе в магистратуре. Это я нашла его труп.

— Ах, да! Мне попадалось ваше имя в утренней газете.

Она подставила мне кресло и сдвинула в сторону кучу бумаг на своем столе.

— Ну-ка, сейчас избавимся от этого хлама.

— Простите, что помешала.

Мисс Джефферс улыбнулась едва заметно.

— Для моего здоровья полезно отдохнуть иногда от этих осточертевших экзаменационных тестов. Вы даже не представляете, как это утомительно! Нынешние дети не читают классику, они не знают, сочинял ли Шекспир в том же веке, что Уитмен или Уолт Дисней. Единственное, что гнездится в их маленьких серых клеточках, это спорт и развлекательные программы. Все эти маленькие хулиганы-мальчишки думают только о том, как залезть в трусики к девочкам, а девочки…

Помрачнев, она горько вздохнула.

Мне вспомнились данные недавнего опроса среди молодежи от восемнадцати до двадцати лет. Только тридцать два процента смогли поместить американскую Гражданскую войну в правильную половину столетия. Я указала на кипу тестов.

— Мои соболезнования. Сама я, боюсь, закончила бы физической расправой с мелкими негодяями.