|
Порой тяжелая и вяжущая, иногда резкая и нестерпимая. Отчаянный крик, языки пламени. Огонь обступил. Я чувствовал, что лечу, кувыркаюсь. И когда приготовился к смерти, где-то за гулом пламени послышался пронзительный женский крик. Второй и не менее страшный удар чуть не сломал грудную клетку. И тут жар ушел, на глаза упала занавесь тьмы. В последнем проблеске сознания я лицезрел странное и устрашающее зрелище. К небу поднимался гигантский пламенный клубок. Разлетались обломки, раскаленные докрасна камни. Падали в море, будто метеориты и взрывались. А по прибрежным скалам стремительно мчался громадный огненный лев… ГЛАВА 5 Вдалеке виднелась темная стена. Приблизилась, обрела очертания. Потолок! — дошло до меня. И точно, надо мной нависали темные иссушенные доски. В сучках и заусеницах, густом ворсе измочаленных волокон. Тот, кто обрабатывал древесину, не заботился о красоте. А радел о том, чтобы строение продержалось подольше. Доски кое-где пригнаны неплотно. Из широких темных щелей свисали гирлянды ветхой паутины укутанной пушистым покрывалом пыли. Словно игрушки на елке покачивались засушенные трупики мух. А одна, еще живая бегала рядом. Иногда останавливалась, деловито и скрупулезно чистила крылья. Порой кружилась на месте, пряталась в щелях от игривых солнечных зайчиков. Я не помнил, сколько времени смотрел на потолок. Час или два. А может лишь несколько минут. Рассеянный золотистый свет скользил по доскам и потолочным балкам. Узор из теней и солнечных лучиков подрагивал, кружился как в калейдоскопе. В какой-то момент вернулись чувства. Я услышал скрип ветвей и шум листвы за окном, пение птиц, чье-то приглушенное бормотание, голоса. Запах пыли и недавно приготовленной пищи назойливо щекотал ноздри. Я ощутил тело, шевельнул пальцами. И сразу нащупал жесткую ткань. Под головой лежала набитая сеном подушка, снизу жесткий матрац. «Белый шум» в голове прорезали первые четкие мысли. Всплыло воспоминание: ночь, близкое море, освещенная аллейка, скоротечный бой со странным типом в железной полумаске, взрыв и бегущий по берегу огромный пламенный лев… В груди возник мокрый холодный комок, по нервам стегануло плетью ужаса. Но вдогонку пришла успокаивающая мысль: я дома, в собственной постели. Где-то рядом друзья, соратники. А значит, Соня умудрилась дотащить. Звуки обрели четкость, туман перед глазами развеялся окончательно. Я пошевелился, провел рукой по груди, плечу. Ощупал лицо. Странно. Ведь помню, что ран много. А в конце вообще накрыло раскаленной взрывной волной, сожгло ресницы и волосы. Но растительность на месте, а на теле нет даже повязок. Лишь кожа страшно чешется, и под пальцами чувствуются вздутые ниточки шрамов. Затянулось? Похоже на то. Я забеспокоился, приподнялся на локте и обвел комнату мутным взглядом. В избушке пусто, нет даже вездесущего домового. С кряхтением сел на постели. Потрусил головой, отгоняя головокружение и тошноту. Со второго раза удалось сделать так, что предметы перестали двоиться. В избушке мало что изменилось. В углу лежало несколько свернутых спальных мешков, большие сумки. Мебель немного сдвинута, а так обстановка прежняя. От печи еще веяло жаром, внутри потрескивали прогорающие дрова. Пахло дымом и горячим супом. На столе стопка грязной посуды. Обедали недавно, а помыть решили позже. Пол больно надавил в пятки. Покачнулся, будто палуба корабля. Я схватился за стену и несколько минут постоял. Глубоко дышал и приходил в себя. Попутно отметил, что одет лишь в старые джинсовые шорты. |
