|
— Ты представь себя там. Тоже так ползал или жрал каких-нибудь червей? — Блин! — рыкнул Константин. Квадратное лицо спецназовца покраснело, в глазах блеснула злость. — Да какая разница, Антон? Ну, лопают гадость всякую, дибилы. И что? Им деньги платят! Деньги!.. — Ты б тоже за капусту унижался? — фыркнул Антон и сложил руки на груди. — Не знаю, — смутился Костя, со скрипом почесал затылок. — Если бы приплатили побольше. А то две тыщи как-то смешно. — Отвратительно! — вынес вердикт второй боец. Глянул на экран и скривился. — Переключай! Давай лучше новости посмотрим, или делом займемся. — Не-ет! — протянул первый «храмовец». Хлопнул приятеля по плечу и подмигнул. — Новости скучно. Давай досмотрим, переключим позже. Хочу узнать, что заставят жрать того толстого. Хотя да, скоро другое шоу начнется. Там бывает и морды бьют прямо в студии… Константин снова уставился в монитор. Хохотал до слез, хрюкал от избытка чувств. Антон же молча кивнул, покорился. Но теперь наблюдал программу с откровенной злостью и отвращением. Кривился и сжимал кулаки. Отвернулся и подхватил с травы автомат, принялся чистить. Уши уловили звуки шагов. На плечо легла тяжелая ладонь. Обернувшись, я увидел Велимира. Волхв хотел что-то сказать. Но скосил глаза на монитор ноутбука, запнулся. Кустистые брови сошлись на переносице, в зрачках сверкнул острый лед. Старик поджал губы, помрачнел. Пару минут наблюдал за передачей. Покачал головой и произнес с печалью в голосе: — Теперь ты понимаешь. Мы проигрываем войну. — Да, — сдавленно ответил я. Глубоко вдохнул, постарался унять злобу. Но удалось лишь отчасти. Мышцы лица немели, на щеках вспухали желваки. Голос помимо воли стал низким, рычащим. Старик кивнул. У глаз собрались горькие морщинки. Волхв словно бы стал ниже ростом, согнулся под напором незримого тяжкого груза. Медленно поднял голову и с грустью посмотрел на небо. — Ты прав, Саша, — безжизненным голосом сказал Велимир. — И я рад, что узрел. Страшно видеть, как твой народ скатывается ниже и ниже. В древние времена славян уважали за свободолюбие, силу, высокую мораль. Каждый мужчина являлся хозяином и властелином в своем доме. Ценил гостеприимство, добро и справедливость. Каждая женщина хранила верность любимому… не от того, что церковь объявила грехом или еще как-то. А потому, что сама так хотела. Славяне всегда жили не по внешним законам, а по внутренним. По законам совести. И наши враги нашли слабое место. Уничтожив совесть, покоришь народ. — Старейшины? — буркнул я. — Да, — ответил старик, пожал плечами. — Трудно принять, что нам противостоит двенадцать человек. Что большая часть мира сидит у них под пятой. Но к сожалению так и есть. И те же американцы — лишь слуги, приспешники. А также новый, искусственно созданный народ. Избранный Старейшинами для нового будущего. Но не забывай — мы боремся не с врагами. И не с эфемерным Злом, что угнездилось на Западе. Мы сражаемся за то, чтобы остаться собой! Людьми! Славянами!.. Голос старика окреп, сделался тверже и яростней. На лице проступило суровое и решительное выражение, в глазах полыхнул гнев. Велимир медленно выпрямился, расправил плечи. Я почти физически почувствовал окружающую волхва ауру Силы. И невольно отступил на шаг. |
