Монро отодвинул стул с противоположной стороны стола. «Она достаточно напугана, и пока нет смысла пугать ее еще больше, — подумал сержант, — теперь главное — добиться сотрудничества».

— Вероятно, она дрожала потому, что боялась человека, называвшего себя Лео, — сказал он, садясь. — Кроме того, возможно, она говорила вам правду, миссис Бартлетт… но это была ее собственная история, а не история Элизабет Локайер-Фокс. К сожалению, по нашим сведениям, женщина, с которой вы скорее всего беседовали, уже мертва, хотя есть определенная вероятность того, что мы отыщем ее паспорт. Через день или два я попрошу вас взглянуть еще на несколько фотографий. Если вы узнаете какие-то из них, возможно, мы сможем идентифицировать ее и отыскать какие-нибудь подробности относительно ее биографии.

— Но я не понимаю, почему она согласилась выдать себя за другого человека. — Она продолжала всматриваться в фотографию Лиса. — Кто этот мужчина? Почему он так поступил?

Монро смотрел на нее, подперев подбородок руками.

— Вот вы мне и расскажете, миссис Бартлетт. Вряд ли двое незнакомцев могли быть уверены, что вас заинтересует сфабрикованная история о полковнике Локайер-Фоксе. Откуда им могло быть известно, что вы поверите их россказням? Откуда они могли знать, что у вас есть близкая подруга, миссис Уэлдон, которая с готовностью поддержит организованную вами телефонную кампанию? Откуда они получили информацию о том, что вы обе думаете, что полковник убил жену? — Он сочувственно пожал плечами. — Скорее всего кто-то очень близкий вам и очень хорошо вас знающий подкинул им ваше имя.

— Кто-то, кто ненавидит Джеймса? — предположила она. — В противном случае какой смысл?

— Вы были просто приманкой. Ваши телефонные звонки должны были внушить полковнику, что нет никого, кому он может доверять… даже собственному сыну и дочери. — Ваша роль… — он едва заметно улыбнулся, — которую вы сыграли блестяще, заключалась в том, чтобы довести беззащитного старика до полного психологического истощения и окончательно его запутать. Пока он концентрировал все внимание на вас — а также на своих детях, — его потихоньку обворовывали. — Он вопросительно взглянул на нее. — Кто знал вас настолько хорошо, чтобы подставить подобным образом? Кому было известно, что вы не любите Локайер-Фоксов? Кому могла прийтись по душе одна мысль о том, что вы всю грязную работу сделаете за него?

Позднее в беседе с инспектором Монро сказал, что если говорят, что в аду не найдется ужаса страшнее, чем женщина, претерпевшая унижение, то Шенстед-Хаус превратился в настоящий ад, когда претерпевшая унижение женщина поняла, что ее так ловко подставили. Начав, Элеонора уже не могла остановиться. В денежных вопросах у нее была превосходная память. Она прекрасно помнила, какими деньгами они располагали во время переезда, примерный размер капитала Джулиана, величину компенсации, выплаченной ему в связи с уходом в отставку, и размер минимальной пенсии, которую он должен был получать до достижения шестидесяти пяти лет. Элеонора ухватилась за возможность составить список собственных расходов со времени переезда в Дорсет, включая стоимость всего, что они делали в доме. Список известных ей расходов Джулиана растянулся на два листа. В него Элеонора внесла и подарки, о которых упоминалось в прочитанных ею электронных письмах.

Элеонора смогла мгновенно понять, что расходы намного превышают доходы даже в том случае, если бы Джулиан продал все ценные бумаги, которыми располагал. Это означало только одно — у него имелся какой-то дополнительный источник денежных средств. Вариант продажи ценных бумаг она с ходу отвергла, провела Монро в кабинет Джулиана и продемонстрировала ему папку фондового брокера в одном из шкафов мужа.