Изменить размер шрифта - +

Слева вдруг  ударил  колокол,  замолчал,  загремел  пуще-  похоже,  в  целях
испытания.
   Повозка свернула не к тюрьме -вправо, к небольшому  домику  со  столь  же
крохотными окошками, без решеток, правда.
   - Диспозиция вам такая,- сказал  резко  Кузьмич,  соскакивая  на  землю.-
Живенько всем в баню, чтобы вымылись до скрипа, причесались, подкрасились- к
мужикам, понятно, не относится, разве что кто захочет... Церемоний разводить
не будем, не в Кремле, так что  набивайтесь  туда,  не  делая  различий  меж
бабами и мужиками. Не дети, чай, все видели... Живо!
   Вокруг  повозки  полукругом  стояли  человек  семь  -  кто  с   автоматом
наперевес, кто с карабином.
   -  Персонально  для  тебя,  сокол,  уточняю,-  торопливо  сказал   Мазуру
Кузьмич.- Кончились спектакли,  так  что  патроны  у  всех  боевые.  Начнешь
дергаться, красотка твоя первую пулю огребет, Христом-богом клянусь, так что
не егози...
   Лицо у него было  ожесточенно-деловое,  и  Мазур,  невольно  подчинившись
общей суете, машинально кивнул,  не  сразу  и  опомнившись.  Злость  куда-то
улетучилась, как ни странно. Ему вдруг стало интересно, и это вытеснило  все
другие чувства.
   - Живо, живо! - нетерпеливо покрикивал Кузьмич.- Времени почти  нет,  час
какой-то. Надевайте потом, что на кого смотрит, все одинаковое...
   Под зорким и пристальным взглядом нескольких дул с Мазура сняли кандалы и
подтолкнули к двери  баньки.  Войдя  в  тесный  предбанник,  он  неторопливо
принялся раздеваться, движимый сейчас нехитрой солдатской философией: что бы
там плохое  ни  случилось  потом,  а  банька-  вещь  неплохая,  и  ею  стоит
воспользоваться...
   Следом появилась Ольга, покрутила головой:
   - Что-то интересное завязывается...
   - Вот и посмотрим,- сказал он спокойно.- Раздевайся, малыш, хоть вымоемся
как следует, а на этих наплюй с высокой колокольни...  Ты  у  меня  молодец,
неплохо получается - обливать презрением, вот  и  дальше  двигай  в  том  же
ключе. Предки твои дворянские, как история гласит, лакеев в таких  ситуациях
нисколечко не стеснялись...
   Они и в самом деле мылись  совершенно  непринужденно,  терли  друг  другу
спины, притворяясь, что никого, кроме них, в жарко натопленной бане  и  нет.
Толстяк, правда, пытался зыркать на Ольгу блудливым взглядом, но с ним Мазур
управился моментально: хлопнул по пояснице вроде бы в шутку, однако нечаянно
угодил в одну из болевых точек, и господина Чугункова моментально  скрючило,
а разогнувшись, он убрался в  дальний  угол  и  отныне  держался  совершенно
монашески...
   Пока  мылись,  кто-то  унес  старую  одежду  и  приволок  новую  -  стопу
одинаковых штанов и рубах, белых, из толстого  полотна,  со  скупой  красной
вышивкой на рукавах у запястий и по  воротнику.  На  Мазура  пришлось  почти
впору, Ольге пришлось и рукава, и штанины подвернуть - но и в этом каторжном
наряде оставалась столь прекрасной, что у Мазура  захолонуло  сердце,  и  он
пообещал себе выжечь здешний клоповник начисто, если это понадобится ради ее
спасения.
Быстрый переход