– Люд, ты чего не спишь-то? – захлопал глазами Ваняшин, видя, что девушка сидит на его постели в полупрозрачной ночной рубашке.

Вместо ответа, девушка вдруг откинула одеяло.

Лешка Ваняшин почувствовал себя как-то неловко. Уж слишком инициативно вела себя Людмила. И теперь, глядя ему в глаза, девушка застенчиво улыбалась. Сбросив с себя рубашку, она легла рядом, притронувшись ладошкой к его плечу, отчего Ваняшин почувствовал легкую дрожь, словно по телу побежали слабые разряды тока. Особенно, когда ее рука с плеча переместилась на его грудь, и едва задержавшись там, медленно опустилась к животу, скользнув под резинку трусов.

– Люд, подожди, – прошептал Ваняшин, сам толком не понимая, зачем ей надо подождать. Ведь сам столько раз хотел ее, а теперь вдруг останавливает.

Девушка на его уговоры усмехнулась и вдруг приникла губами к его левому соску на груди, слегка покусывая его и одновременно водя по нему языком.

Ваняшин застонал, чувствуя, как взбунтовалась его плоть. И, схватив Людмилу за голову, довольно сильно прижал ее к своей груди, словно опасаясь, что вот сейчас, в самый неподходящий момент, она вдруг исчезнет, как ночной сон.

Опустив руку ей между ног, он почувствовал на пальцах влагу. Людмила дрожала и извивалась на постели так, что Ваняшин побоялся, как бы она не упала с кровати на пол. Впрочем, это произошло чуть позднее, когда Ваняшин, раздвинув ей ноги, втиснул в нее свою колотушку, отчего у Людмилы перехватило дыхание. Уперевшись ногами в кровать, она отчаянно пыталась выползти из-под него, но, обхватив девушку за плечи, Ваняшин изо всей силы удерживал ее под собой, вталкивая свой источник любви в нее все дальше и дальше. И сначала получилось так, что Людмила оказалась лежащей поперек кровати, головой вниз. Однако, это Ваняшина не остановило. Его темперамент был не иссекаемый, особенно в этот момент.

Людмила извивалась под ним и стонала, едва ли не до крови кусала себе губы, чтобы не закричать в экстазе, умоляя его побыстрее кончить и остановиться. Ей казалось, что сексом они занимаются неимоверно долго и вот-вот наступит утро, и проснутся его родители и застанут наглую девицу в постели своего великовозрастного сынка. И еще не известно, как они на все это поглядят.

Потом, когда они уставшие до изнеможения, лежали на полу, на ковре, отдыхая после бурного секса, Людмила, обняв его, прошептала стыдливо:

– Ой, как нехорошо.

Ваняшин не понял. Судя по ее реакции, ей вроде бы было даже очень хорошо.

– Да я не это имела в виду, – объяснила Людмила. – Перед родителями твоими стыдно. Скажут, сын привел ее временно пожить, а она его совратила.

Леха Ваняшин хмыкнул.

– Еще не известно, кто кого из нас совратил. Я сам тебя давно хотел. А вообще, должен тебе заметить, что ты очень искушенная в сексе. Изменяла мужу?

Людмила грустно покачала головой.

– Нет. У меня не было на это времени. Я всегда была занятой девочкой. Школа, институт. До мужа у меня был парень. Но потом мы расстались.

– Так откуда ж такие познания? – спросил Ваняшин, удивляясь.

– Милый Леша, ты забываешь, что я по профессии – литератор переводчик. А переводить приходится не только классиков, но и кое-что другое, что пользуется спросом у читателей. И, пожалуйста, не думай обо мне плохо.

– Да я и не думаю, – с безразличием ответил Ваняшин. Но Людмила, кажется, ему не поверила. Напустив на лицо побольше строгости, сказала:

– Нет, я уверена, что ты как раз подумал. – Она перекатилась со спины на бок и, прижавшись к нему, доверчиво попросила: – Леш, скажи только честно?

– Ну?

– Когда все закончится, и вы поймаете тех людей, кто убил мужа, ты, наверное, больше не будешь со мной встречаться? – В ее глазах появилось столько грусти, что казалось еще немного, и она расплачется.