Выбежав в коридор, карлик бросился бежать по направлению к выходу из интерната. Когда еще был в зале, успел револьвер сунуть за пояс брюк, прикрыв сверху рубашкой. Внезапно прямо перед собой он увидел человека. Это был полковник Самохин. Самохин в зал не входил, из коридора наблюдая за всем происходящим, и когда там началась суматоха, всех охранников из коридора, послал в актовый зал. Теперь он в коридоре был один. Помня об обещании Шахову не убивать карлика, решил подстраховаться, вытащив из кобуры пистолет. Ведь мертвый малыш, уже ничего никому не расскажет.

– Ты не смог, – произнес Самохин с сожалением и улыбкой.

Карлик резко остановился. Теперь каждый, кто вставал у него на пути, казался ему врагом, спасти от которого может только пуля.

В коридоре раздался хлопок, и Самохин рухнул на пол с простреленной головой. Оказалось, что бронежилет под рубашкой совсем не пригодился. Он не спас полковника от смерти.

Лешка распрямился. Боль в паху была невыносимой, но сейчас надо было действовать. Он заметил, что карлик сумел выскочить в коридор.

– Ты чего тут творишь, – услышал он голос одного из подбежавших охранников. Четверо сотрудников службы охраны отчаянно пытались заломить ему руки за спину, но Ваняшин, хорошо подготовленный физически, ловко освободился от захвата, раскидав парней, и кинулся к выходу.

Малыш Лавр уже понял, что так просто ему отсюда не уйти. Возле ворот стояли двое охранников, а у него в револьвере больше не осталось патронов. Пистолет он взял у Самохина, бросив револьвер. Спрятав пистолет под рубашку, бросился к парадным дверям. Возле них дежурил охранник. Он уже понял, что там, в актовом зале, что-то произошло, только вот почему-то никто ничего не сообщал по рации. Увидев бегущего паренька, он, не решился применить против него оружие, попытался поймать его.

– Стой, пацан!

Карлик прекрасно осведомленный о том, что охранники все в бронежилетах, выстрелил ему вниз живота, и парень, зажимая руками окровавленную рану, отскочил в угол.

Леха Ваняшин подбежал к парадным дверям и увидел раненого, в тот момент, когда карлик уже бежал к воротам.

– Он в меня выстрелил. Тот пацан, – корчась от боли, простонал охранник, зажавшись в углу.

Позади слышался отчаянный топот, крики. Ваняшин решил не мешкать. Пока сейчас к нему подбегут, пока начнутся расспросы что да как, карлик, не раздумывая, пристрелит тех двоих на воротах и убежит. Ведь они его принимают за ребенка и не станут стрелять. А он станет. И в этом Ваняшин не ошибся.

Едва подбежав к воротам, карлик сразу же выстрелил сначала в одного охранника, потом в другого, уложив тут же обоих, выскочил в ворота и побежал к стоящей невдалеке красной «девятке».

Пока малыш Лавр был в интернате, Валентине удалось уговорить гаишников за приличную сумму, пропустить ее машину поближе к воротам, якобы, чтобы забрать ребенка инвалида. Отчасти, она им говорила правду, если только Лавра можно было называть инвалидом. Бесенок оказался на редкость прытким. Он уже был в каких-то нескольких метрах от машины, из окна которой ему махала рукой Валентина, когда Леха Ваняшин, подобрав у раненого на дверях охранника пистолет, прицелился и выстрелил. Один раз и другой.

После второго выстрела малыш Лавр упал. Пуля попала ему в ногу, выше колена. Но, падая, он все же не выронил пистолета. Морща от боли свое похожее на детское, личико, он скрипел зубами и полз к машине.

Валентина видела все это, понимая, что помочь малышу Лавру уже ничем нельзя, решила уехать. Попадать в лапы ментов не хотелось. И когда красная «девятка» резко сорвалась с места, карлик Лавр, лежа на асфальте, вытянул руку с пистолетом, целясь в Валентину.

– Стой, сука! – крикнул он и выстрелил.