— Нет, не видели. Те, каких знаем, ловят для нас раков. Им не до игр. Мы работаем с ними как с поставщиками. Этим не до хулиганства, — ответила Юлька уверенно.

Едва в пивбар вошли мальчишки, неся в ведрах раков, женщина, взяв за локоть Данилку, спросила хмуро:

— За что ж ты участкового так уделал, козел?

— Какого? Мы ночью с реки вернулись. Вона сколько наловили, промокли до мудей, даже жрать не стали, враз в отруб на койку. Хоть кого из моих спроси. А что случилось с ментом? — отвесил губу и уставился на Юльку невыспавшимися осоловелыми глазами.

— Избили его сильно. Не знаем, живой ли. Нового поставят — всем вам кранты! Жалеть не будет никого, покажет жизнь в козью сраку. Он знает, кто бил. Коли придет в сознание, всех назовет, — предупредила глухо.

— Мне бояться нечего. Им тоже! — указал на пацанов, добавив небрежно: — Нас на реке многие видели. Свидетелей полно.

— Участковый сам назовет, когда очухается. Но не при-ведись, если ты со своими гнидами к нему приложился.

— Ладно грозить! Раков берете или как? А то мы их другому бару загоним, — указал на ведра.

— Давай посчитаю! — быстро сбрасывала раков в таз Юлька. И, заплатив Данилке, попросила: — Постарайся побольше ловить. Твоя продукция у нас нарасхват.

— Сколько сможем и успеем, всех вам приносим. Даже сами не едим, некогда варить, а ты цепляешься хуже участкового, — бурчал Данил.

— За что и кто мог вот так уделать человека? — думала Лелька вслух. Но спросить следователя милиции и оперативника не решалась.

Данилка вместе с пацанами своей компании исправно приносил каждое утро раков и, получив за них деньги, тут же уходил из пивбара. О самочувствии участкового он ничего не знал. Лишь однажды ответил Юльке, что, если бы мент откинулся, о том сразу узнал бы город, такой слух не залежался бы в морге. Участковому посмертно перепала бы награда, и хоронили б с особыми почестями, как генерала.

— Коль того не случилось, дышит лягавый! — заявил Данилка, не сморгнув глазом.

С неделю в пивбаре обсуждали случившееся. Терялись в предположениях и догадках. Но толком узнать что-либо об участковом не удавалось, и постепенно к нему стал угасать интерес. Тем более что каждый был занят своими заботами. Вот так и в пивбаре жизнь шла своим чередом. Вскоре там появилась новая работница — Антонина. Ее выдернула из притона Лелька. Та уже не пользовалась спросом в бардаке, и у нее остался единственный хахаль, который по скудости зарплаты не мог взять девку на содержание. Работал он в милиции, на незавидной должности, где о подарках и взятках даже не мечтали. За многолетний труд ему иногда перепадали копеечные премии и почетные грамоты. Он не имел семьи, жил в однокомнатной квартире, мечтая хоть когда-нибудь под старость обзавестись хозяйкой. Женщин он любил, но еще с молодости побаивался их. Видел, как горели на них другие — лишались званий, уважения, нажитого, самому испытать такое не хотелось, а потому довольствовался временными связями. Он, как сотрудник милиции, нередко проверял соблюдение паспортного режима горожанами. Вот так он оказался и в притоне. Когда это было? Ох и красивая девка вышла к нему, назвалась Тоней, пригласила к себе в комнату. Отказаться не смог, так и застрял до утра. Через неделю снова появился. Тонька встретила его как старого знакомого, враз к себе увела, но не задерживала. Чуть потешились — проводила, сказав, что нужно зарабатывать, а одной любовью сыт не будешь.

Олег тогда обрадовался и огорчился.