— Давай! Только за что возьмешься?

— Пока смотрю, прикидываю, подсчитываю примерно, что во сколько обойдется.

— Как надумала?

— Вино и водку продавать от фирмы.

— Рискуешь. Такой товар здесь продавать опасно. Каждый раз трясти будут. Все, кому не лень!

— С другим дохода не получу.

— Ну смотри, решай сама.

Лелька еще не ушла в роддом, когда Антонина открыла свой ларек. В аккуратном модуле на витрине выстроились бутылки разных размеров, с яркими этикетками. Были и те, что стояли в коробках, обернутые целлофаном, фольгой, тканью. На одних этикетках всадники на конях куда-то мчались, на других — полуголые девки развесили сиськи до самого дна бутылок. Торговля у Антонины шла бойко. Случалось, иные, прихватив бутылку-другую, шли в пивбар. Осушив компанией вино иль водку, запивали сверху пивом. И, зажевывая гамбургеры вяленой рыбой, никак не могли понять — как орехи попали в сосиски, а кетчуп в пиво?

Все реже уходили клиенты из пивбара на твердых ногах. Чаще — выписывая вензеля и держась за стены. Случалось, падали у входа и не могли до глубокого вечера прийти в себя.

Случалось, тут валялись сразу по нескольку человек.

Сколько бы времени продолжалась эта веселуха, никто не знал. Но… Надо же было случиться такому, что перебравшего коньяку нового русского, вышедшего на свежий воздух, обоссал в потемках подслеповатый бомж. Ну и драка поднялась мигом.

Две оголтелые своры бросились друг на друга, рыча и матерясь. Кто кого крошил — не важно, выпускали пар. Горели кулаки, рвалась одежда, грохот мужиков, отлетавших к стенам ларьков. Подняв над головами человека, его с гулом бросили на землю. Другого в бока ногами долбили. Кто-то маленький и прыгучий вцепился в глотку здоровенному мужику, тот медведем-подранком орет. А за ларьком двое одному на спину уселись, «салазки» пытаются ему устроить.

Двое бомжей обшаривают под шумок дерущихся. Юлька давно бы вызвала милицию, но Тонька велела подождать. Лишь когда треснуло стекло в ларьке Антонины, она позвонила мужу. Тот мигом все устроил. Две машины подкатили. Всех драчунов сгребли. Бомжей через десяток минут отпустили. Новые русские оплатили и ущерб и штраф. Видно, здорово их тряхнули: уходя из горотдела, дали себе слово никогда не заходить в пивбар.

Лельку, ничего не знавшую о случившемся, отвез в роддом Евгений, а возвращаясь, свернул к пивбару. Драки уже не было, но не сошел испуг с лиц, да и на ступенях остались следы недавнего побоища. Когда узнал, что произошло, зашел к Антонине.

— Послушай, Тонь, ты не просто соседка, а и подруга моей жены. Все понимаю, но работать рядом нам нельзя, сама видишь. Пока головы целы, нужно разбегаться, иначе добром не кончится. Знаю, как давно вы дружите с Лелей, но не хочу ею рисковать. Вас по пьянке могут убить здесь, и никто не поможет, потому что сами виноваты.

— Меня муж защитит! — ответила Антонина.

— А мою? Она и сообщить не успеет.

— Жень! Здесь самое выгодное место для меня. В любом другом выручка будет много меньше, а нам тоже на ноги надо встать!

— Тонь! Я только что отвез жену в роддом. Не до переездов мне. К тому ж раньше вас здесь обосновались. Твоему Олегу что раз плюнуть организовать переезд. Для меня — проблема. Сыщи себе новое место! — просил соседку.

Та рассмеялась:

— Трусливый ты мужик, Евгений! Кому бы опасаться — так это мне! У тебя ни денег, ни товара на ночь не остается, как у меня! Работаешь под «крышей» милиции, и чего тебе бояться?

— Знаешь, мне не нужно вашей «крыши», свою голову имею на плечах. И если хоть немного считаешься с Лелей, послушай моего совета. Я не желаю лиха ни себе, ни вам.