Почти 12 лет я проработал на полицию Суррея. Когда мне было уже под тридцать, меня сделали детективом, и, получив эту должность, я задумался: «Хочу ли я работать полицейским до конца своих дней или же следует взяться за что-то новое?» Работа полиции к тому времени сильно изменилась, если сравнивать с периодом начала моей карьеры: профилактике преступности стали уделять гораздо меньше времени и сил (а в наши дни это стало особенно острой проблемой). Любое расследование сопровождалось грудами бумаг, которые нужно было заполнять.

В середине своей карьеры (в 20 с небольшим) я стал сотрудником полиции по связям с семьей – главным связующим звеном между родными жертвы и старшим следователем. Будучи в этой должности, я нередко оказывался в весьма непростой ситуации. Прекрасно известно, что большинство преступлений совершают знакомые жертвы или даже члены ее семьи. Таким образом, я тайком проникал в семейное окружение, чтобы понять, есть ли у родных какие-либо конкретные сведения о совершенном преступлении, скрываемые от следователя.

Любой, кому приходится разгребать последствия совершенного преступления, усваивает главный урок: никогда нельзя забывать, что у обеих сторон – как у преступника, так и у жертвы – есть близкие, на которых произошедшее оказывает непосредственное влияние. За годы работы я имел дело со многими расследованиями убийств, и практически каждый раз сценарий был одним и тем же: об обеих семьях попросту забывали. Нам даже в голову не приходит, что последствия преступления ощущает на себе не только семья жертвы, но и родные преступника, которые могут даже не догадываться о его действиях. Когда преступника привлекают к ответственности, у него зачастую остаются мать с отцом, братья, сестры и даже дети, и полиция, как и общество в целом, запросто могут упустить это из виду. В одном деле, которым я недавно занимался, родители преступника узнали о выдвинутых их дочери обвинениях лишь из новостей по телевизору. Такого не должно происходить! Полицейские должны лично сообщать родным о подобных событиях.

Полиция Суррея застрелила в Доркинге мужчину, угрожавшего своей девушке, и было известно, что у него есть оружие. Меня приставили к полицейским из полиции Хэмпшира, расследовавшим стрельбу полиции Суррея (именно таким был порядок проведения расследований), чтобы присматривать за семьей жертвы. Это назначение далось мне особенно тяжело, поскольку я чрезвычайно сопереживал семье, увидев, как случившееся отразилось на детях. В этом деле мне не нужно было внедряться в семью, но я невольно начал задаваться вопросами об обстоятельствах произошедшего. Справедливо ли был убит их отец? Какие были приняты меры, чтобы предотвратить у его детей развитие ненависти к властям, относившихся к ним с презрением – потому что именно так им, должно быть, и казалось? Они не несли ответственности за действия отца, но люди со стороны вели себя так, будто дети были тоже причастны. Мне приходилось стараться изо всех сил, чтобы сохранять беспристрастность – оказывать поддержку, не вставая на их сторону.

Начав свою карьеру в полиции, я намеревался проработать в ней 30 лет, рассчитывая уйти со службы в 49 и жить на полицейскую пенсию. Реалии работы, однако, оказались отличными от ожиданий, и со временем я начал думать: «На самом деле, даже не знаю, смогу ли заниматься этим всю свою трудовую жизнь». К тому времени я был полицейским уже 12 лет и решил, что пора двигаться дальше.

Не думаю, что в этом плане я сильно отличаюсь от большинства людей. Давно минули те дни, когда люди выбирали себе профессию и оставались в ней до пенсии. В наше время люди часто меняют работу и сферу деятельности. Постепенно мы узнаем все больше о мире за пределами профессии, и должности, о существовании которых в начале своей работы мы даже не догадывались, открывают привлекательные перспективы.