— Похоже, тут никого нет, — сказал Руслан Семихатко, опираясь на палки. — Люди куда-то подевались.

— Надо посмотреть, — предложил Дятлов. — Ну, кто со мной?

Феликс и Степан Зверев расстегнули ремни лыж и пошли с Егором к домам, увязая в глубоком снегу. Двери в домики были занесены снегом, так что войти внутрь казалось делом невозможным; ребята попытались заглянуть в окна, разгребая снежные сугробы. Остальные участники похода с тревогой и интересом ждали, стоя в отдалении. Трое решили обойти дома, поискать другой вход; у четвертой, самой дальней избушки им улыбнулась удача: к задней двери в крытый двор вела тонкая тропка. Егор решительно пробрался к дому и постучал в дверь:

— Есть тут кто?

Ответом было молчание, только противный скрип дверцы амбара раздавался в тишине. Егор рванул на себя дверь и отпрянул; из черного провала входа на него пахнуло смрадом, тяжелой вонью гниющих шкур и падали. Привыкшие к дневному свету глаза отказывались видеть, но слух различил чье-то шевеление во тьме. Степан подошел вплотную к Егору и положил ему руку на плечо:

— Давай-ка зайдем, посмотрим, познакомимся с хозяевами!

Ободренный близостью товарища, Егор кивнул, и они вошли, вернее, влезли, согнувшись в три погибели, в проем двери. За ними втиснулся и широкоплечий Феликс, на миг загородив свет. Ребята пригляделись, привыкли к темноте и увидели шаткие ступеньки, ведущие из крытого двора в избу. Ступеньки прогибались под тяжестью молодых людей, они насквозь прогнили и в любой момент грозили рухнуть под ногами. Дверь в избу оказалась неожиданно прочной, сделанной из лиственничных плах. Степан вежливо, но громко постучал и спросил:

— Можно к вам, хозяева?

С ужасным скрипом дверь распахнулась. На пороге стояла старая женщина, замотанная в тулуп из толстой овчины, шерсть невыносимо воняла и скаталась от грязи в черные сосульки. На голове старухи был напялен такой же грязный вязаный платок, скрывая черты лица, закрывая его почти до самого подбородка. Тонким голосом старуха спросила:

— Чего надо?

— Мы туристы, проходили мимо, смотрим — людей никого, дома вроде как пустые, подумали — может, вам помощь нужна? — стал объяснять Егор Дятлов, стесняясь даже себе признаться, что поиски жителей ребята предприняли из чистого любопытства.

— Спички давай, — тонко пропищала старуха, требовательно протягивая руку, коричневую, заскорузлую, очень грязную. — Табак давай, водку давай.

— Водки у нас нет, а папиросы возьмите, пожалуйста, — спокойно предложил Феликс, вытаскивая смятую пачку курева. — И спички берите, вот, коробок. Хватит вам?

Старуха молча схватила папиросы, спички и чуть посторонилась, освобождая проход. Хотя она не пригласила туристов в избу, ее движение можно было принять за жест гостеприимства, поэтому мужчины прошли в крошечное пространство избы, в котором царило тепло от только что протопленной печки, занимавшей почти половину жилища. От тепла вонь была еще невыносимее и тяжелее, но ребята постарались скрыть свое отвращение, с любопытством оглядываясь по сторонам. Вдоль стены шла прочная лавка, укрытая рядном, возле нее стоял корявый стол, сделанный из толстых досок, прялка с куделью, а больше ничего в доме и не было. Разве что противно воняющие шкуры, сложенные на лавке для просушки: шкуры явно принадлежали не домашним животным, а лесным обитателям: волку, лисице, кунице… В углу стояло дряхлое ружьецо…

— Охотитесь, бабушка? — поинтересовался Степан, с уважением поглядывая на старуху, которая с наслаждением закуривала.