|
На самом деле он ощущал присутствие и влияние той черной, безжалостной и смертоносной силы, которая еще недавно высасывала жизненную энергию, лишала воли к сопротивлению, пригибала к земле на той, опасной стороне гор. Эта сила сейчас запутывала отряд, словно гигантский паук в своих тенетах, тянула обратно, к черным камням, угрюмо высившимся совсем рядом. Нечто похожее можно испытать в кошмарном сне, когда пытаешься бежать, спасаться, а ноги становятся ватными и непослушными, как бы прирастают к земле, слабость разливается по телу и лишает возможности спастись. Степан попытался выкинуть из головы мрачные мысли, он собрал все свои силы и рванулся вперед, но, казалось, лыжи едут в обратную сторону по сухому сыпучему снегу, напоминающему песок пустыни. Ребята ожесточенно пыхтели, вонзали в снег палки, но острия не находили опоры, ветер мощной волной преграждал путь. В бесплодной борьбе прошло еще много времени; за час с лишним туристы продвинулись на двести пятьдесят метров и при этом были окончательно измотаны. Трудный перевал, затем ожесточенное, но бесполезное скольжение по снегу окончательно подорвали силы ребят. Первым остановился Степан, признав бессмысленность дальнейших движений. Встали и остальные, разочарованные, задыхающиеся, стараясь не глядеть друг на друга, боясь увидеть в глазах товарищей боль разочарования и тоску. Егор Дятлов воткнул в снег палки и обернулся: только что проложенную девятерыми туристами лыжню уже не было видно, она была полностью заметена. А тучи сухих белых комочков носились высоко в воздухе, затмевая солнечный свет; вой ветра усиливался, становился мучительно-нестерпимым, раздражая нервы и вытягивая душу. Егор обратился к друзьям:
— Я предлагаю вернуться. Молчание и вой бурана стали ему ответом. Как тяжко было признавать свое поражение, бессмысленность всех приложенных усилий, как страшно вдруг стало молодым ребятам при мысли о неизбежном возвращении! Все молчали, наконец заговорил Феликс Коротич: — Здесь нам палатку не поставить. Время к вечеру, день почти прошел, так что нет у нас другого выхода. Давайте вернемся, ребята. Переночуем, а наутро попробуем еще раз. — Может, все-таки попытаемся здесь остаться? — неуверенно предложил Юра Славек. — Как-нибудь укрепим палатку? И, возможно, к ночи ветер стихнет… — Юра и сам не верил тому, что говорил, просто он пытался, хоть ненадолго, отсрочить возвращение в тот мрачный край, откуда они с таким воодушевлением выбрались несколько часов назад. Степан Зверев вздохнул и тоже включился в разговор: — Если мы здесь пробудем до темноты, то неминуемо замерзнем ночью. Стоит остановиться, и холод нельзя терпеть. На ветру мы просто не выживем. Действительно, туристы ощущали, как ледяной холод заползает под одежду, как стремительно остывают их разогретые движением тела, как стынут руки и ноги. И ледяное крошево засыпало их теперь так сильно, что вся одежда была покрыта коркой белой крупы, которая смерзалась на страшном ветру. Было ясно, что промедление опасно и нужно как можно скорее принимать решение. Решение же было только одно — возвращаться, пока не село солнце, пока еще оставалось время, чтобы снова перейти через горы и вернуться к старому лагерю. Там можно развести костер, укрепить палатку, поесть, согреться, отдохнуть и, возможно, придумать новый план спасения. Почему-то всем в голову пришло именно это слово — спасение, словно речь шла о смертельной опасности, которая неумолимо подкрадывалась к туристам. Рая чуть не плакала от усталости и напряжения, но старательно скрывала свое состояние; а вот на глазах Любы показались слезинки, которые вызвало ощущение бесплодности усилий и разочарование. Ну, и усталость давала себя знать. Рае вдруг стало жаль подругу, возможно, из-за чувства превосходства, из-за собственного терпения и сдержанности: — Любка, не реви, ну подумаешь, вернемся, — тихо сказала Рая бледной и замерзшей уже без движения Любе. |
