|
Убей — и ты умрешь. Тем не менее вчерашнее убийство не было — в техническом смысле — противозаконным. Оно являлось частью подготовки к объявленной Дворцом Охоте на геперов. Как таковое оно подпадает под законы, относящиеся к Охоте. Алые Губы и Тощий слегка расслабляются. — Но последствия все-таки имели место. Гепер, каким бы старым и истощенным он ни был, убит. Его больше нет. Годы научных исследований остались без результатов. Его смерть не должна остаться безнаказанной. Преступление против гепера — это преступление против Дворца. Таким образом, оно не должно остаться без последствий. Наказание должно быть приведено в исполнение. Алые Губы и Тощий вновь застывают. — Разумеется, — продолжает Директор, окидывая взглядом зал и останавливаясь на них, — с вами ничего нельзя поделать. Они склоняют головы набок. — Мы слишком много в вас вложили, — поясняет Директор, — искать вам замену, когда до Охоты осталось всего ничего, — это шаг, на который мы не можем пойти. — Он умолкает, глядя на пустые места в заднем ряду. — Но кто-то все-таки должен быть наказан. Чтобы никому не пришло в голову, что правительство утратило хватку. Тяжкое преступление требует смертной казни. Или двух. Или трех. Или семи. Его следующие слова остры как бритва: — Думаю, вы заметили отсутствие сопровождающих. Двусмысленное заявление. Но нет. По спине у меня пробегает холодок. Он молча переходит к другой кафедре, стеклянной. — Итак, покончив с неприятными моментами, я хотел бы сообщить вам приятные новости. Дворец поручил нам провести бал. На нем будут присутствовать сотни гостей: высокопоставленные чиновники, влиятельные фигуры, их жены и любовницы. Нас предупредили довольно поздно, но мы сможем выделить на это время завтра. Раньше Институту приходилось проводить в своих стенах множество балов, так что подготовка не займет много времени. Нужно только смахнуть пыль. Мы будем готовы. И вы тоже. Мы отменяем все мероприятия по подготовке. В конце концов, зачем нужна эта подготовка, если вам требуется всего лишь догнать их и съесть. — Он приподнимает рукав, как змея, сбрасывающая кожу, и легонько почесывает костлявое запястье. — Еще кое-что. Бал будет освещать пресса. Мы хотим, чтобы вы все выглядели как можно лучше. Через пару часов прибудут портные, чтобы снять с вас мерки. Они будут возиться с вами остаток ночи. — Он проводит рукой по залитым гелем волосам. — На следующую за банкетом ночь начнется Охота. Все гости останутся здесь до ее начала. Так что вас будут провожать сотни зрителей и пресса. Должно быть, это будет весьма запоминающееся событие. Он смотрит на нас и принимается почесывать запястье. — Ну что вы так окаменели? Вы бы видели свои глупые перепуганные лица. Я знаю, о чем вы думаете: вы боитесь, что сотни гостей тоже кинутся вслед за геперами. Не беспокойтесь. Это здание в ночь Охоты будет заперто за три часа до заката. Полностью запечатано. Никто не сможет выйти наружу, кроме охотников. Не говоря больше ни слова, Директор, по своему обыкновению, растворяется среди теней, и на его месте появляется Платьице. Это происходит с такой регулярностью, что я уже начинаю думать, не представляют ли они одну личность. Если бы их телосложение не было таким разным — он худой, она весьма упитанная, — я бы задумался об этом куда более серьезно. После ухода Директора напряжение спадает. Платьице обладает гораздо меньшим присутствием, и обычно ей настолько нечего сказать, что мы не сразу понимаем, что на этот раз она говорит что-то важное: — …потому мне поручили рассказать вам кое-какие тонкости относительно предстоящей Охоты. |
