|
Кроме того, если ты так думаешь, к тебе это тоже относится. — Справедливо, — отвечаю я, чувствуя, что щека все еще горит. — Приношу извинения. Но сам продолжаю думать, что между мной и ними есть огромная разница. Они необразованные дикари. Я другой. Я сделал себя сам, я выжил, я цивилизован, у меня есть образование. Мы с ними только выглядим одинаково. Но раз уж я нуждаюсь в них, чтобы выжить, придется им подыграть. — Я не думал, что говорю, не хотел никого обидеть. Прости меня, Сисси. Прости меня, Эпаф. Она продолжает смотреть на меня, как будто мои извинения ее не касаются. — В тебе так много от них. Напряжение нарастает, другие геперы тоже начинают смотреть на меня с подозрением. По счастью, маленький Бен разряжает обстановку. — Пойдем, я покажу тебе свои любимые фрукты. — Он подбегает ко мне, хватает за руку и тащит к близстоящему дереву. — Бен, не… — кричит Эпаф нам вслед, но мы уже далеко. — Давай, — говорит Бен, подпрыгивая, чтобы сорвать красный плод с нижней ветки. — На этом дереве самые лучшие яблоки. На южном дереве тоже растут яблоки, но они не такие вкусные, как эти. Я люблю их. Так странно. Он вот так просто сказал «люблю». И притом о каком-то фрукте. Прежде чем я успеваю отдать себе в этом отчет, тяжелое спелое яблоко оказывается у меня в руке. Бен уже вгрызается в то, которое сорвал для себя. Я тоже вонзаю зубы в плод, мой рот наполняется соком. За спиной слышатся шаги. Остальные нас нагнали. Может быть, дело в том, с какой детской радостью я наслаждаюсь яблоком, но они выглядят не так враждебно. За исключением Эпафа, разумеется. Он продолжает злобно смотреть на меня. — Разве это не самые лучшие фрукты? Подожди, тебе еще надо попробовать бананы… Сисси мягко кладет руку на плечо Бену. Он тут же успокаивается и смотрит на нее. Она кивает и оборачивается ко мне с тем же самым выражением лица, с которым сейчас смотрела на Бена, — ее взгляд мягок, но в нем виден приказ. — Откровенно говоря, мы хотели бы это знать. Знать, почему ты здесь. Расскажи. Я начинаю говорить не сразу. — Я расскажу вам. — Мой голос почему-то дрожит. — Я расскажу. Только можно мы зайдем внутрь? — Говори здесь, — огрызается Эпаф. — Тут тоже неплохо, так что… — Хорошо, зайдем, — отвечает Сисси. Замечает, что Эпаф хочет вмешаться, и быстро продолжает: — Должно быть, солнечный свет тебе неприятен. Ты к нему не привык. Она идет к ближайшей хижине, не давая себе труда обернуться и проверить, следуют ли за ней остальные. Один за другим, они тоже трогаются с места. Последним захожу в глиняную хижину я. Я рассказываю им почти правду. Разумеется, это не то же самое, что правда, но я утешаю себя тем, что не столько лгу, сколько умалчиваю. И все-таки, как говорил мой учитель во втором классе, полуправда — это то же самое, что и ложь. Однако мне она дается неплохо — разумеется, ведь вся моя жизнь состоит из лжи. Легко обманывать, когда твоя собственная личность целиком сделана из обмана. Нас много, лгу я. Во всех частях общества, во всех слоях полно геперов. Мы повсюду, как снежинки в метель. И, как снежинки в ночную бурю, мы невидимы. Нас объединяет жизнь в тайне, необходимость притворяться нормальными, обычными членами общества. Мы тщательно бреемся, носим искусственные клыки, стараемся сохранять непроницаемое выражение лица. |
