При всем при том, там должно было быть квартир шестьдесят — и это при условии, что владельцы дома не предпочли выгоду стилю и не разделили апартаменты. Прежде, чем Женщина-кошка приступит к работе, Селине предстояло забраться в здание, изучить его внутреннее устройство и разобраться с почтовыми ящиками и переговорным устройством.

Подошел кассир с кислым лицом, убрал со стола и положил перед ней неразборчиво написанный счет.

— Можете расплатиться. — Селина не обратила на него внимания. — Давайте, леди. Не ждать же мне весь день.

Селина сделала вид, будто высматривает других посетителей в пустом зале. «Да заплачу, — ответила она, опасно повышая голос. — Принеси мне кусок шоколадного торта».

— Вы что, не слышали? Мы меньше, чем за четыре доллара не обслуживаем. Я вам уже чек выписал. Пирог стоит три.

— Тогда давай два куска, — она улыбнулась. Блеснули ее ровные, белые, как слоновая кость, зубы.

Ист Энд проступал в Селине, как сияние над головой святого, и кассир, сам истэндец, безошибочно вычислил ее. Жизнь в Готам-сити была игрой.

Каждый старался обдурить другого.

— И два кофе со сливками. Можешь сделать два разных счета.

На это ушли остатки ее наличности, отнятой у наркодельцов, и Селина решила, что можно будет поискать что-нибудь в квартире Эдди, хотя поначалу и не собиралась этого делать. Сейчас ей было важнее всего взять верх над кассиром. Его глаза заблестели, и она знала, что он ударил бы ее, если посмел, но он не посмел. Вместо этого он побрел к витрине-холодильнику, где виднелись мумифицированные кусочки шоколадного торта в сморщенной пленке.

В готамских играх победитель не наживает себе смертельного врага только в том случае, если никогда больше не встретится с проигравшим.

Селина полностью переключила свое внимание на Кистоун и проигнорировала торт, когда он был подан.

Маленький цербер не мог торчать на своем стуле двадцать четыре часа в сутки. И Селина уже подумывала о том, чтобы прийти вечером. Но потом отвергла эту идею. Похоже, управляющий в доме был не так прост и умел отличить хорошего привратника от дверного крючка. И если он поставил в дневную смену достаточно крепкого паренька, то ей совсем не хотелось связываться с гориллой из ночной смены.

Масляная пленочка затягивала поверхность остывшего кофе. Шоколадный торт растекался по фаянсовой тарелке. Привратник Кистоуна не упускал случая поприветствовать или задержать любого, кто приближался к его территории. Похоже, он знал всех и с каждым перекидывался парой словечек.

Беседа, однако, не притупляла его бдительности. Никто не мог проскользнуть позади него, даже когда он умильно склонялся над дорогой детской коляской.

Селина уже начала было отчаиваться, когда вдруг молодой парень в костюме рассыльного выкатился на роликах из-за угла дома, а за ним вынырнуло облако ярких воздушных шариков, наполненных гелием. Он затянул все шары под навес у входа в Кистоун и остановился перед привратником. Их оживленная беседа была наполовину скрыта колышущимися шарами. Наконец, рассыльный неохотно снял ролики и вместе со всей связкой был пропущен в вестибюль.

Она задержала дыхание: цербер вернулся на свой стул, даже не задержавшись у переговорного устройства. И он не всегда следовал правилам.

И он был человеком.

Селина знала в Ист Энде место, где из-под прилавка приторговывали подержанной униформой — деньги на бочку, и никаких вопросов.