Но не поздно ли? Дело не в Энди, а в нем самом. Он погиб; и не только потому, что природа одолела его и загнала в лес. Природа выхватила его из той среды, вне которой существование для него было невозможно. Это свело его на положение одиночки — и только. И вот теперь он пожинал плоды своего поражения, разделяя его со своими спутниками: двумя погибшими людьми.

— А ну, попробуем маринад, — сказал Рой Зелу, когда они сели за стол.

— Это что, приготовление Руфи Мак-Нэйр? — спросил Мэррей.

Рой отрицательно мотнул головой и сорвал крышку.

— А как поживает старина Сэм? — продолжал Мэррей.

— Выдохся! — сказал Рой, тыкая вилкой в зеленые помидоры.

— Они там в городе все выдохлись, только этого не знают, — сказал Мэррей.

Рой поднял глаза от банки:

— Только не Джек. Джек Бэртон, тот не сдастся!

— Ну, как маринад? — спросил Зел, глядя на Роя понимающим, внимательным взглядом.

— Хорош, — сказал Рой. В помидорах было переложено сахара, но для первой попытки они были недурны; впрочем, следующие попытки Джин, должно быть, оказались еще менее удачными.

— Два-три плохих года — и Джек сдастся, как и прочие, — заключил Мэррей.

Рой не стал спорить.

Утром он проверил капканы и выбрал из-под снега столько добычи, что ему стало стыдно за пропущенный день. Вытаскивая капканы из-под снега и заряжая их на новом месте, он попутно не мог не отметить особые повадки бобров на новых тропах в глубоком снегу. На время это его заняло, особенно когда он наткнулся на двух старых бобров, валивших небольшую иву. Он наблюдал, как они хлопотали: принялись было скусывать ствол не с той стороны, и все же потом свалили иву на чистый лед, где им удобно было ободрать с нее кору. Рой уже давно пришел к заключению, что дело вовсе не в догадливости бобра, который валит дерево на воду или на лед, то есть именно туда, куда нужно. Объяснялось это просто тем, как росли деревья. Большая часть ветвей в силу тропизма обычно растет на освещенной и открытой стороне и перевешивает дерево в эту сторону, так что оно падает на открытое место, как бы ни подгрызали его бобры. И все же Рой восхищенно улыбался, глядя на этих бобров, и затеял с ними игру в снежки; он потихоньку приближался к ним, чтобы проверить, насколько близко можно подойти, прежде чем они услышат его или почуют его запах. Он подошел шагов на двенадцать и залег в сугроб, лепя снежок. Потом, осторожно высунув голову из-за сугроба, прицелился и снежком сшиб одного бобра с ног. Рой захохотал, но в то же мгновение ива с грохотом рухнула, и он вздрогнул от неожиданности. Вспугнутые бобры исчезли, а Рой, посмеиваясь, пошел дальше, от души у него отлегло. И все же он не снял ненасытные силки, которые и на этот раз удвоили его добычу.

— Дело есть дело, — утешал себя Рой. — Пока можешь, бери что можешь.

Во время обхода он слышал еще два выстрела, на этот раз очень близко.

«Наверняка, этот убийца Сохатый», — подумал Рой.

Выстрелы его не тревожили; но немного погодя он действительно потерял самообладание. На одной из звериных троп он наткнулся на труп серого лесного волка. Это был крупный, плоскоголовый самец с бело-серо-коричневым мехом. Он лежал на тропе мертвый, пасть его была судорожно разинута, толстые окоченевшие ноги вытянуты как палки. На вид казалось, что он уже с неделю как издох, но снегом его не занесло и мех был еще как у живого. Рой перевернул его окоченевшее туловище, думая обнаружить раны или укусы, но ничто не указывало на виновника смерти. Признаки, однако, были очевидны, и Рой вышел из себя.

— Не хватало только, чтобы Зел пустил в ход белый силок! — сказал он вслух.