Отложив шило, он придвинул огарок свечи поближе и обратил взор на следующую главу трактата. «Ведьма делает марионетку, символизирующую ее жертву, и втыкает в нее булавки, отчего у жертвы в том же самом месте развивается недуг, порою смертельный».

Марионетку… или куклу. Вроде той, что была у матери Маргрет.

Он заложил страницу закладкой и закрыл книгу.

Возможно, она всего лишь несчастная обезумевшая женщина, но не исключено, что ее безумие — признак чего-то более зловещего.

Письмо из прихода Маргрет. Надо бы взглянуть на него.

***

— Покажите мне рекомендательное письмо Маргрет Рейд, — отрывисто попросил он Диксона, спустившись наутро вниз, и тот закивал, словно эта просьба подтвердила его давние подозрения.

— Вы полагаете, что… — Священник осекся при виде каменного выражения на лице Александра. — Разумеется. Оно в церкви, в приходской книге.

В полном молчании они дошли до церкви, где Диксон достал приходскую книгу, нашел между страницами сложенный лист бумаги и протянул ему.

Александр развернул письмо — медленно, словно внутри содержались секреты, которые он не хотел узнавать.

Сим письмом доношу до вашего сведения, что вдова Маргрет Рейд, состоявшая в моем приходе в Глазго, зарекомендовала себя честной, благочестивой и добронравной женщиной. Она исправно посещала службы и выплачивала взносы. Муж ее также состоял в моем приходе и до самой своей смерти был достойным его членом. Ее отец скончался три года назад. Из родственников у нее остался только кузен. Препоручаю ее вашим и Божьим заботам и прошу взять на себя духовное руководство над нею.

Он взглянул на подпись.

— Вы знакомы с ним лично?

Диксон покачал головой.

— Генеральная ассамблея давно не собиралась… — Он не закончил фразу.

Как и многое другое, ежегодные собрания священнослужителей пали жертвой затяжной войны.

Александр перевернул листок. Пусто. Никаких сведений о ее муже — ни о его социальном статусе, ни о причине смерти. Словно он был невидимкой.

И ни слова о ее матери. Почему здесь сказано только об отце и кузене?

Он перечитал письмо и, неожиданно осознав, что выучил его наизусть, резким жестом вернул священнику.

— Толку от него чуть.

— Да? — Диксон заметно расстроился. — К нам нечасто забредают чужаки.

— Он упоминает ее отца, кузена, но не… — Александр не хотел предавать ее. Без доказательств — нет. — Но молчит о других членах семьи. Я напишу в Глазго и попрошу рассказать о ней поподробнее.

Диксон вздохнул.

— Он ответит только в том случае, если письмо придет от меня. Скажите, что вы хотите узнать, и я свяжусь с ним сам.

— Сегодня до полудня меня не будет. — Прежде чем допрашивать Бесси Уилсон, не лишне потолковать с Маргрет Рейд. — А вы пока оповестите старост о собрании.

Диксон кивнул.

— Мы соберемся завтра.

***

Во вторник, словно в противовес тому, что произошло накануне, мать Маргрет совершенно успокоилась, а к среде наладилась и погода — перестало лить, выглянуло солнце, на улице потеплело, создавая иллюзию, что все снова хорошо.

Мать оправилась настолько, что помогла ей со стряпней. Отправив в печку первую партию хлеба, Маргрет закрыла глаза и вдохнула кисловатый аромат поднимающейся опары…

Она вновь маленькая девочка, мнет ладошками шарик теста, который дала ей мать, чтобы потренироваться.