Однако для этого ему надо было окончательно поправиться.

С тех пор выздоровление больного, преисполненного решимости встать на ноги, пошло быстрее.

Кроме того, Ален должен был безотлагательно приступить к делам.

Во время болезни охотника Энен помогал ему деньгами, хотя и сам был не богат, так что Монпле предстояло вернуть моряку небольшую сумму, которую тот ему одолжил.

И вот, на следующий день после того как вдова отказалась приходить в Шалаш несмотря на увещевания ее сына, ставшего Ментором нашего неотесанного Телемака, Ален собрался с силами и решил выйти из дома.

Чувствуя себя еще не совсем окрепшим, он не отважился охотиться на взморье.

Так что с помощью Жана Мари он принялся обследовать близлежащие болота. Вдвоем они сплели несколько сотен силков из конского волоса и

расставили их на поверхности земли в местах, облюбованных куликами, — эти места легко было распознать по их следам; настала пора перелета птиц, и болото изобиловало пернатыми.

Мальчик относил добычу скупщику дичи из Исиньи и возвращался с деньгами.

Ален же каждый вечер наведывался в Мези; продолжая уверять себя, что он не любит вдову, молодой человек тем не менее вел себя как влюбленный и непрестанно бродил вокруг дома Ланго.

Жанне Мари было приятно видеть охотника, но, заметив его, она неизменно скрывалась в глубине лавки, а лавка с окнами из зеленого стекла была столь темной, что взгляд Алена не мог проникнуть внутрь.

Эти неудачные попытки увидеть вдову приводили Монпле в уныние; как правило, он завершал свои вечерние бдения у Энена, допытываясь у боцмана, известно ли ему, что заставляет Жанну Мари столь неукоснительно сидеть взаперти в доме своего дяди.

Старый моряк ничего на это не отвечал, но, когда Ален уходил, принимался тихо посмеиваться и радостно потирать руки, приходя в восторг от того, что его молодой друг самостоятельно вступил на путь — по крайней мере, так казалось Энену, — на который боцман хотел его направить.

Однажды вечером, около восьми часов, охотник подошел к дому лавочника; шел дождь, маленькая площадь Мези была безлюдной, и молодой человек, не опасаясь, что его увидят, прижался лицом к оконному стеклу в надежде встретить взгляд вдовы.

Однако Жанна Мари, заметившая Алена, не изменила своей тактики; она не только скрылась в глубине лавки, но еще и удалилась в свою комнату.

Разочарованный молодой человек уже собирался уйти, как вдруг послышавшиеся у него за спиной шаги заставили его обернуться.

Монпле затаился в темноте и увидел человека, следовавшего крадучись вдоль домов; приблизившись, тот постучался в дверь ростовщика.

Хотя мужчина был закутан в широкий серый плащ наподобие тех, какие крестьяне надевают в дорогу, охотник узнал его.

Это был Ришар, адвокат из Исиньи, тот самый, кому он поручил защищать от Косолапого свои интересы, и кого боцман Энен застал на пути из Сен-Ло, когда тот беседовал с ростовщиком, держа денежный мешок под мышкой.

Адвокат пришел к Тома Ланго.

Ален бросился за угол дома; он сделал это так быстро, что Ришар его не заметил или, по крайней мере, не узнал.

Ришар вошел.

Лавочник сидел у очага.

Он спокойно поднял голову, приняв вошедшего за очередного покупателя. Но, увидев насмешливый взгляд адвоката, смотревшего из-под широкополой шляпы, он вздрогнул.

Сквозь приоткрытую дверь Ален услышал:

— Ах, это опять вы, Ришар!

Затем дверь закрылась, и до охотника больше не доносилось никаких звуков.

Некоторое время мужчины разговаривали стоя.

По-видимому, между ними разгорелся ожесточенный спор.

Наконец Тома Ланго, очевидно, сдался; он направился к двери, открыл ее и принялся запирать с помощью клиньев дверные ставни; затем, закрыв дверь, он подошел к окнам и проделал точно такую же операцию, чтобы ничего нельзя было увидеть снаружи, после чего тщательно запер Дверь на засов.