— Стёйвесант, он стреляный воробей. Может, вы с ним даже познакомитесь.

— С какой стати мне знакомиться с губернатором Новых Нидерландов, если наш путь лежит в Нью-Хейвен?

Ханкс пожал плечами:

— Возможно, в Нью-Хейвене мы узнаем, что ваши цареубийцы сбежали в Новый Амстердам. Английские беглецы часто ищут там спасения. Стёйвесант с радостью их принимает. Таким образом он кажет нам кукиш.

— Зачем же он это делает?

— Как давно, говорите, вы на службе у Короны?

— Я ничего об этом не говорил.

— Но вы должны знать, что отношения между Англией и Голландией весьма далеки от сердечных.

— Что-то слышал.

— Граница между Новой Англией и Новыми Нидерландами почти не обозначена. Стёйвесант вечно на это жалуется. Ему кажется, что у него отхватывают куски земли. Он вечно посылает своих людей прибивать в лесу жестяные таблички: «ЗДЕСЬ НАЧИНАЮТСЯ НОВЫЕ НИДЕРЛАНДЫ. ПОДИТЕ ПРОЧЬ С ЧУЖОЙ ЗЕМЛИ, ПОГАНЫЕ АНГЛИЧАНЕ». Поганые англичане сдирают таблички и продают индейцам, которые переплавляют их в наконечники стрел. И эти стрелы пускают равно в англичан и голландцев. Круговорот, если можно так выразиться.

— А если я все же встречу губернатора Стёйвесанта, как мне к нему обращаться? «Ваше дильдоножество»? Или существует более вежливое обращение?

— Он образованный человек. Учился на священника. Знает латынь и греческий. И древнееврейский. Поскольку его зовут Петер, он подписывается «Петрус». Как в выражении «Tu es Petrus».

— Это что, по-голландски?

— Вряд ли, разве что Иисус на Тайной вечере болтал с апостолами по-голландски. Вы слыхали про Библию, мистер Сен-Мишель?

— Да.

— «Tu es Petrus» по-латыни означает «Ты — Петр» или «Ты — камень». Не припоминаете? «И на сем камне Я создам Церковь Мою». Хотя, конечно, это было сказано не по-латыни. Так что мы зовем губернатора «старина Петрус». Так звали бы его друзья, если бы они у него были. Стёйвесант на самом деле неплохой человек. Даже в каких-то отношениях хороший. Но по характеру он годится скорее в генералиссимусы, чем в губернаторы. А в таком положении много друзей не заведешь.

Паромщик высадил их на пристани, отказавшись взять плату с Ханкса.

От пристани они поехали на рынок. Оттуда Ханкс привел Балти к ухоженному, явно богатому дому, где на дверях стоял вооруженный стражник. Он приветствовал Ханкса, как старого друга. Стоило путникам войти в дом, как Ханкса бросился обнимать мужчина, чей веселый, игривый взгляд и до комичности крупный нос не гармонировали с мрачным пуританским одеянием. То был Джон Уинтроп-младший, губернатор Коннектикутской колонии.

Балти стоял смущенный, ожидая, когда его представят, а радостная встреча друзей все длилась. Наконец Уинтроп заметил Балти:

— А это еще кто такой?

Балти приосанился, готовясь объявить о своей персоне и важном поручении от Его Величества короля Карла.

— Его нужно представить. А мне нужно выпить, — сказал Ханкс.

Уинтроп засмеялся:

— Это меня не удивляет! Идем!

— И еще мистера Сен-Мишеля надо хорошенько отмыть, — добавил Ханкс. — Несчастный случай в результате встречи с кугуаром.

Балти побагровел. Уинтроп сочувственно закивал:

— Поистине устрашающие твари эти кугуары, особенно для новоприбывших. Не беспокойтесь, мы вас отмоем. Марта! Присцилла!

Унижение Балти дошло до предела, когда он понял, что захвачен в плен двумя плотными женщинами в фартуках. Женщины тащили его, как суровые няньки ребенка, стягивая с него шляпу, перчатки и прочие предметы одежды.