Карса не уставал наносить удары, хотя оба его кулака онемели от силы столкновений.

Наконец он услышал, что череп проломился.

Хриплый, дребезжащий выдох — то ли зверя, то ли его собственный, он не понимал — и тварь осела и упала набок.

Большая часть веса на миг пришлась между бедер Карсы; из горла вырвался рык, когда он напряг все мускулы, пытаясь избежать раздавливания яичек костистым гребнем. Но тут рептилия задергалась, мотая сломанной ногой. Он потянулся — и обнял рукой шею зверя. Сумел подвинуть тело так, чтобы высвободить и вторую руку. В плечо тут же вонзились огромные когти. Непреодолимая сила отбросила Тоблакая, послав на кучу сломанной мебели.

Карса пошарил рукой. Нащупал ножку стула — и немедленно врезал ей, словно дубиной, по простертой лапе зверя.

Лапа отдернулась, прозвучал новый визг.

Но зверь снова поднимался на ноги.

Карса пошел в атаку.

Его встретил пинок в грудь.

Внезапная тьма.

Глаза открылись. Тишина. Сумрак. Вонь кала, крови и оседающей пыли. Он со стоном сел.

Вдалеке шум. Откуда-то сверху.

Воин осмотрел окружающее, заметил дверцу. Поднялся и захромал к ней. Там оказался обширный зал, приведший его к лестнице.

— Капитан, это был крик?

— Не уверен, о Фалах'д.

Семар Дев покосилась на освещенного ярким солнцем солдата. С самого момента проникновения Тоблакая сквозь железную дверь он бормотал себе под нос. Каменные мечи, железо и замки казались основными пунктами этого бесконечного монолога; иногда основную тему разбавляли сочные ругательства. Еще было понятно, что варвара следует немедленно удалить из Угарата.

Семар утерла пот со лба и снова обратилась к воротам крепости. Ничего.

— Они ведут переговоры, — сказал Фалах'д. Он беспрестанно ерзал в седле, пока слуги по очереди подходили, чтобы охлаждать любимого вождя Угарата взмахами больших опахал.

— Скорее это был крик, о Святой, — не сразу отозвался Инашан.

— Тогда это напряженные переговоры. Что иное могло так его задержать? Если бы там все умерли с голоду, варвар уже вернулся бы. Конечно, там может найтись добыча. Ха, я ошибаюсь? Конечно, нет! Это же дикарь. Сорвался с поводка Ша'ик, да! Почему он не умер, защищая ее?

— Если верны рассказы, — неуверенно ответил капитан, — Ша'ик искала поединка с имперским Адъюнктом, о Фалах'д.

— Слишком много странностей в этих сказках. Их доносят выжившие, то есть предавшие. Мне не по себе от Тоблакая. Он грубиян.

— Да, о Фалах'д, — ответил Инашан. — Он таков.

Семар Дев прокашлялась. — О Святой, в Моравальской крепости не найти добычи.

— О, ведьма? Почему ты так уверена?

— Это древняя постройка, даже древнее самого Угарата. Конечно, ее часто переделывали и ломали — ведь тамошние старинные механизмы непонятны нам, о Фалах'д, даже и сегодня. Мы берем лишь обломки металла; я изучала их очень долго и многое поняла…

— Ты утомила меня, ведьма. До сих пор непонятно, почему там нечем поживиться.

— Прошу прощения, о Фалах'д. Отвечаю. Крепость исследовали бессчетное число раз и ничего ценного не находили, кроме разрозненных деталей…

— Бесполезный мусор. Очень хорошо, варвар там не грабит. Он ведет переговоры с тупыми, наглыми малазанами. О, они еще встанут перед нами на колени! Трусливые повстанцы Рараку предали меня. Я унижен. Ни на кого нельзя рассчитывать в такие дни.

— Кажется так, о Фалах'д, — пробормотала Семар.

Инашан метнул на нее быстрый взор.

Семар снова утерла струйку пота.

— Ох! — внезапно вскричал Фалах'д.