— Подождите! — сказал Инашан. — Это был рев?

— Наверное, он кого-то насилует!

Карса обнаружил тварь скорчившейся в коридоре. Ее голова моталась, ударяясь то об одну стену, то о другую.

Должно быть, рептилия услышала шаги побежавшего Карсы: она развернулась, с шипением раскрыв пасть, за миг до его появления. Отбив в сторону нависшую лапу, Тоблакай ударил коленом в живот. Рептилия согнулась пополам, отчего гребень врезался в правое плечо Карсы. Он ткнул пальцами подмышку твари и ощутил, что кожа здесь мягкая. Проткнул ее большим пальцем, повел вверх, разрывая мясо и жилы. Затем схватил эти жилы всеми пальцами.

Острые как ножи зубы резанули по виску, содрав кусок кожи. Правый глаз Карсы залила кровь. Он напрягся, вытягивая руку.

Зверь повалился на него. Карсе едва удалось избежать попадания под полный вес твари; он сполна ощутил, как прогнулись и чуть не лопнули ребра.

Рептилия попыталась встать; но Карса оказался быстрее. Поставив подножку, он снова замолотил кулаками по черепу. При каждом ударе нижняя челюсть зверя шлепала по полу. Он чувствовал, как все сильнее проминаются толстые пластины костей. Не останавливаться!

Через дюжину бешеных сердцебиений он замедлил темп, поняв, что зверь уже не шевелится, уронив голову на камни и все сильнее распластываясь с каждым ударом могучих кулаков. Из черепа текла жидкость. Карса прекратил наносить удары. Прерывисто, мучительно вздохнул — и чуть не задохнулся в пронесшейся через разум тьме. Но дыхание быстро восстановилось. Он выхаркал полный рот мокроты прямо на череп мертвого зверя.

Поднял голову и огляделся. Справа дверной проем. В комнате за ним длинный стол и стулья. Он выпрямился, не сдержав стона, и поплелся туда.

Кувшин с вином. Чаши, стоящие ровным рядом вдоль сторон стола. Карса смел их, схватил кувшин — и поставил на запачканную деревянную поверхность. Поглядел на потолок, на котором некто нарисовал целый пантеон неведомых богов.

Все смотрят на него, и все как один ухмыляются.

Карса приложил кусок кожи обратно к виску и ухмыльнулся потолку. Поднес кувшин к губам.

Подул благословенно прохладный ветер, ведь солнце уже приближалось к окоему. Ничто не нарушало тишину после того рева.

Все солдаты, несколько звонов стоявшие на страже у ворот, ушли; их заменил одинокий раб, которого выделил из свиты Фалах'д.

Капитан Инашан готовил отряд, который должен будет войти в крепость.

Фалах'д приказал рабам массировать и протирать его ноги. Для этого они жевали листья мяты и смачивали их маслом. — Вы слишком медлите, капитан! — крикнул он. — Поглядите на демонического коня, на его глазищи! Пока вы возьмете крепость, наступит полночь!

— Факелы уже принесены, о Фалах'д. Мы готовы.

Его нежелание входить в ворота было явным и почти комичным. Семар Дев не решалась поднять глаз, боясь, что не сумеет скрыть выражение своего лица.

Крик из лагеря осаждающих.

Появился Тоблакай, спускавшийся по недавно сооруженной им лестнице из обломков. Семар Дев и Инашан поспешили ко рву, успев увидеть его восхождение. Белая шкура изорвана и покрыта кровью. Вокруг головы обмотана тряпица, удерживающая кожу на виске. Под рваными одеждами множество порезов и колотых ран.

И еще он вымазан в дерьме.

Сидевший в двадцати шагах фалах'д требовательно вопросил: — Тоблакай? Переговоры прошли успешно?

Инашан сказал вполголоса: — Похоже, малазан не осталось?

Карса Орлонг скривил губы: — Ни одного не видел, — и прошел мимо.

Семар поглядела ему в спину — и отшатнулась, ужаснувшись кровавым ранам. — Что там случилось?

Он пожал плечами. Дернулся прикрепленный за спиной каменный меч. — Ничего особенного, ведьма.