Тут мощный порыв ветра ударил в здание, и все окна в салоне протестующе затряслись. Открытое окно вырвалось из рук, и Оливер опять начал закрывать его. Но ему не хватало сил. Буран бушевал, сотрясая стены. Ветер, казалось, визгливо кричал, врываясь в узкий зазор между рамой и подоконником.

Деревянный переплет окна затрясся, и стекло прорезала длинная трещина. Оливер чертыхнулся. «Морской волк» выпал из рук. Книга упала корешком на мокрый пол, обложка порвалась. Но Оливер не заметил этого, не говоря уже о том, что потерял нужную страницу.

Бранясь, он еще раз попытался закрыть окно. Он боялся, что стекло может потрескаться еще больше или даже разбиться. Но этот последний дюйм, похоже, невозможно было одолеть, а пальцы уже онемели от морозного воздуха и хлещущего снега. Холод казался просто невероятным.

Оливер замер, внезапно почувствовав, что в комнате есть кто-то еще. Фридл или Колетт, быть может… кто-то услышал шум и решил узнать, что случилось. Но нет… Кто-то был здесь, но не внутри, а снаружи.

Он прищурился и вдруг — лишь на миг! — увидел изгибающуюся в такт пурге фигуру. Она танцевала среди метели; глаза — как два алмаза, лицо словно выточено изо льда. Оливер чуть не задохнулся; казалось, в легких совсем не осталось воздуха.

Ветер врывался в узкий зазор с силой урагана. Трещина в стекле не увеличилась, но напор воздуха был так силен, что Оливера отбросило назад. Он оступился, поскользнулся на мокром полу и навзничь упал на восточный ковер.

Снег проникал сквозь щель в окне и кружился по комнате, словно не замечая разницы между домом и улицей. Ему надоело стучаться в дом, и он решил войти без приглашения. Снег ровным потоком валил в приоткрытое окно, заполняя комнату. Холодный и влажный, он облепил настольную лампу, и лампочка тут же взорвалась. Комната погрузилась в темноту, нарушаемую лишь светом догорающего огня, который все еще тлел благодаря защищавшей его чугунной решетке.

Охнув, Оливер втянул в себя ледяной воздух. Он ошарашенно озирал комнату. Было ужасно холодно — значит, это не сон. Да и живот болел от удара ветра, отправившего его в нокдаун. Лежа на ковре, он испытывал ощущение чуда, приглушенное первобытным страхом, идущим из самых глубин его существа.

Посреди салона снежный поток начал вспениваться, а потом скручиваться все плотнее и плотнее. Огонь сдался и погас. Дым от мертвых угольев втягивался в белый водоворот, сбросивший все безделушки с кофейного столика и скрутивший ковер возле его ножек.

«Ох, черт, — подумал Оливер. — Какого рожна я тут делаю?»

Но ледяной ветер, казалось, сковал не только тело, но и мозг. Ну, хватит! Оливер с трудом поднялся на ноги и, сопротивляясь ветру, пригнувшись, побежал через салон. Кружка с какао соскользнула со стола и разбилась вдребезги.

Он бежал к выходу, но порыв ветра словно бросился следом и захлопнул дверь, чуть не сбив его с ног во второй раз.

Оливер неподвижно стоял посредине комнаты и смотрел на закрытую дверь. Этот ветер не мог быть случайностью. Он находился в комнате не один. С ним была метель. Но не просто метель.

Он медленно повернулся. Снежный смерч перед погасшим камином изменялся, обретал форму. Сквозь крутившийся вихрем снег проступила фигура — та самая, что примерещилась Оливеру за окном несколько секунд назад.