– А как же ты, Берт?

– Я давно уже обречен, – безнадежно махнул рукой Джервис и понизил голос до шепота: – Слушай же.

– В чем дело, Берт? Эти стены имеют уши?

– Стены? Не‑ет, Стюарт. – В глазах инспектора вспыхнул какой‑то странный огонь. – Стены – это слишком примитивно. – Он провел руками перед глазами, словно ощупывая что‑то невидимое. – Сам воздух – одно большое ухо… возможно…

Стюарт внимательно посмотрел на Джервиса. От того не ускользнул взгляд капитана. Он снова усмехнулся.

– Ты решил, что я спятил, не правда ли? – Джервис уставился на свои руки. – Будь я верующим, я бы молил Бога, чтобы это так и было. Но спятил не я, Стюарт…

– У меня нет времени исповедывать тебя, Берт, – нетерпеливо прервал его Стюарт. – Мне нужны факты.

– Факты. Гм… У меня нет фактов.

– Нет фактов? – Брови Стюарта удивленно взметнулись вверх. – Ты же утверждаешь, что Гамильтон убит!

– Он убит, – убежденно произнес Джервис, – и это единственный факт, которым я располагаю.

– Откуда такая уверенность?

Джервис с минуту молчал. Когда он заговорил снова, в голосе его звучал металл.

– Роберт Гамильтон найден мертвым в собственном кабинете неделю назад. Опрос возможных свидетелей ничего не дал: никто ничего не видел, не слышал, не знает и знать не желает. Каждый забился в свою нору и боится оттуда нос высунуть. – Джервис зло сплюнул на пол. – Теперь‑то мне известно, что они действительно ничего не знают. Единственная, кто смог немного пролить свет на истину, была Джейн Гросби, личный секретарь Роберта Гамильтона. В течение того злополучного дня, утверждает она, в кабинет к шефу никто не входил и никто из него не выходил. Она же и была последней, кто видел его в живых, и именно она чуть позже обнаружила труп. Я тщательно обследовал кабинет и приемную и пришел к выводу, что ни одна живая душа, действительно, не смогла бы проникнуть к сэру Роберту без ведома секретаря. Джейн Гросби же я склонен верить. Далее, никаких следов явного насилия или других следов насильственной смерти на теле твоего шефа не обнаружено.

– И тем не менее ты утверждаешь, что Роберт Гамильтон убит!

– И останусь при своем убеждении даже под страхом смертной казни, – твердо произнес Джервис.

– Откуда такая уверенность, Берт?

Джервис вынул из пачки сигарету и закурил. Пальцы его слегка подрагивали от волнения.

– Бытует такое выражение: естественная смерть, – продолжал он. – Считается, что естественной смертью человек умирает либо от какой‑нибудь болезни, либо просто от старости. Организм изношен до предела – и все, баста. Напротив, смерть от руки маньяка, упавшего на голову кирпича или луча бластера принято называть неестественной, ибо причина ее как бы привнесена извне. Все это чушь! Я всегда придерживался взгляда, что всякая смерть естественна, поскольку вызывается необратимыми процессами внутри организма. Смерть наступает не от ножа убийцы, а от остановки сердца, нож лишь включает механизм смерти, рождает ту причину, которая в конце концов приводит к летальному исходу. Аналогичным образом действует и вирус. Разница здесь лишь в скорости процессов, суть же их одна: некие необратимые изменения в естественном функционировании организма. Смерть всегда естественна, ибо ее вызывают естественные причины. Так я думал до недавнего времени. Результаты вскрытия тела Роберта Гамильтона коренным образом изменили мои воззрения на смерть. Я пришел к парадоксальному выводу: смерть не всегда бывает естественной. Неестественной я называю такую смерть, для наступления которой не имеется очевидных причин.