Начнем с того, что у нее был кроличий хвост. Такой Маленький, аккуратный, пушистый хвостик белого цвета. Сама же лошадка была рыжая, с черной гривой. Если можно так выразиться в отношении лошади, - ее грива была похожа на короткую боксерскую стрижку. Морда - абсолютно лошадиная, а улыбка... Нет, не Мона Лиза, конечно, но зато во весь рот, то есть пасть, то есть челюсть... Тьфу ты, запутаешься тут! В общем, зубы были видны все. Как будто она сказала «сыр» и улыбнулась. Впрочем, эта могла бы и час улыбаться.

    Еще у нее были очень длинные ресницы, которыми: при желании, она смогла бы себя обмахивать, веером. Ну, а то, что она разговаривала, - это вообще нонсенс. Причем она говорила на языке молодежи двадцать первого века, со всеми жаргонными словечками и выражениями. Терос, например, общался с нами исключительно в почтительно-уважительном тоне и даже понятия не имел о значении таких слов, как «реклама», «музей», «антиквариат», «придурок несчастный», так часто всеми употребляемых. Думаю, лошадка и по части ненормативной лексики была специалистом, но, пока мы ее не задевали, культурно молчала.

    А теперь представьте, что вы только-только проснулись, открыли глаза и видите перед собой такой вот экспонат. Кондратий хватить может! А лошадь тем временем все так же смущенно продолжала:

    -  Да, в общем, не такая уж и пьяная, просто я сегодня вся такая невыспавшаяся... И вот тут невыспавшаяся, - она начала себя оглядывать со всех сторон. - И вот тут тоже... И вот здесь еще.

    -  Все с тобой ясно. Ты - хрон, - скептически произнес Андрей.

    -  Кто?! - побагровела лошадь.

    -  Хронический алкоголик, - пояснила я.

    -  Сами вы... Птеродактили крысолапые. Ну да, я выпила вина, а что еще делать одинокой симпатичной женщине?

    -  Ой, вот только не дыши на меня, - поморщилась Ирина. - Да дайте же ей кто-нибудь мятную жвачку.

    Лешка протянул лошади пару подушечек «Орбита».

    -  А что это?

    -  Бери, не бойся, не отравишься. Будешь пахнуть эвкалиптом, - успокоила я ее.

    -  Судя по выражениям, ты в доску современная, а что такое «жвачка» не знаешь. Откуда ты вообще? - резонно заметил Андрей.

    -  Я здесь живу. Причем довольно давно.

    -  Ну, не всю же жизнь ты здесь.

    -  Я не знаю, точнее, не помню, как я очутилась в подземелье, но точно знаю, что раньше жила в каком-то сарае, паслась на лужайке и любовалась небом. Больше не помню ничего.

    -  А как ты можешь жить под землей? Без солнца, без травки? - Мне стало ее жалко.

    -  А куда деваться? К тому же здесь не так уж и плохо. А трава?.. Да завались, целое пастбище! Недалеко есть прекрасный лужок, там светит солнце. Оно, конечно, ненастоящее, но и такое сойдет за неимением лучшего. Хотите, покажу?

    Конечно, мы хотели! Еще бы! Никто из нас до этого не видел ненастоящего солнца под землей. Да и настоящего тоже... Пока мы шли, лошадь восхищалась жвачкой:

    -  Это же надо такое придумать! Я, конечно, не верблюд, но мне нравится постоянно что-то жевать, а тут такая удача: жуй хоть до посинения - она не кончается. Этот ваш «Орбит» - чудесная вещь. Но я умею быть благодарной и тоже кое-что вам подарю, только вы мне оставьте пачечку, ладно? А то двух подушечек как-то маловато.