– Кажется, у вас сообщение от Г. М.? – спросила девушка.

– Да, мисс Хьюм.

Реджиналд Ансуэлл начал шарить на шляпной вешалке. Его улыбающееся лицо появилось из-под круга шляп.

– Ну, я пошел, Мэри.

– Спасибо за все.

– Не за что. Это честный обмен, – весело отозвался он. – Значит, договорились?

– Ты меня знаешь, Редж.

Во время этого загадочного маленького диалога в голосе девушки звучали кротость и смирение. Когда Реджиналд кивнул и вышел, тщательно закрыв за собой входную дверь, она проводила меня в комнату слева. Это была гостиная с телефоном на столике между двумя окнами и камином, горящим под мраморной полкой. Мэри взяла конверт и подошла ближе к огню, чтобы сломать печать. Прочитав письмо, она бросила его в огонь и наблюдала, пока оно не загорелось со всех сторон, а потом повернулась ко мне. Ее глаза сияли.

– Скажите ему «да». Да, да, да!.. Нет, пожалуйста, не уходите. Вы были в суде сегодня утром?

– Да.

– Пожалуйста, сядьте на минуту. Возьмите сигарету – они в этой коробке. – Она опустилась на низкое широкое сиденье у камина, поджав одну ногу. Отблески пламени делали ее волосы более пушистыми. – Скажите, это было… ужасно? Как он выглядел?

На сей раз она имела в виду не Г. М. Я ответил, что Ансуэлл вел себя превосходно.

– Я так и знала. Вы на его стороне? Пожалуйста, возьмите сигарету.

Я протянул ей коробку и зажег одну сигарету для нее. Она держала сигарету обеими руками – хрупкими и деликатными, – глядя на меня поверх пламени спички.

– Обвинению многое удалось доказать? Что бы вы чувствовали, если бы заседали в жюри?

– Не очень многое. Помимо вступительной речи, показания давали только два свидетеля, так как допросы были долгими. Мисс Джордан и Дайер…

– О, с ними все в порядке. Амелии, – практично заметила Мэри Хьюм, – в общем нравится Джимми и нравился бы еще больше, если бы она так не любила моего отца… Я никогда не была в Олд-Бейли. Скажите, как они обращаются со свидетелями? Кричат на них, как в кино?

– Разумеется, нет, мисс Хьюм. Выбросьте эту мысль из головы!

– Не то чтобы это имело значение. – Она посмотрела на огонь и снова повернулась ко мне. – Скажите правду, как перед Богом: с ним все будет в порядке?

– Мисс Хьюм, вы можете положиться на Г. М.

– Знаю. Понимаете, именно я обратилась к Г. М. месяц назад, когда солиситор Джимми отказался заниматься этим делом, так как считал, что Джимми лжет. Я… я ничего не утаивала намеренно, – добавила она, очевидно думая, что я ее понимаю. – Только то, о чем не знала или не догадывалась. Сначала Г. М. сказал, что не в состоянии мне помочь, – он злился и бушевал. Боюсь, я немного поплакала – тогда он рассердился еще больше, но согласился взяться за дело. Беда в том, что мои показания хотя и могут немного помочь Джимми, но не вытащат его из этой жуткой передряги. И даже теперь я понятия не имею, как Г. М. собирается это сделать. А вы?

– Этого никогда никто не знает, – ответил я. – Но сам факт, что он молчит об этом, означает, что у него в рукаве что-то спрятано.

– Надеюсь. Но я не могу быть спокойна, не зная ничего. Что толку просто твердить, что все будет в порядке?

Поднявшись с сиденья, Мэри Хьюм стала ходить по комнате, сжимая руки, словно ей было холодно.

– Когда я рассказала Г. М. все, что знаю, – продолжала она, – то, казалось, его заинтересовали только две вещи, не имеющие никакого смысла.