|
Наконец Антуанетта осталась одна и обвела комнату довольным взглядом, в котором читалось: "Ну вот, раз уж они хотят, чтобы я осталась..." Она располагалась, разбирала чемодан и саквояжи, по-новому раскладывала вещи в шкафах и комодах, время от времени закуривала, взглядывала на потолок, по ту сторону которого ощущала присутствие свекрови, и пожимала плечами. Предвидела ли она, что события начнут развиваться стремительно, что этот день станет решающим? Как бы то ни было, деятельность привела ее в хорошее настроение, ей стало легче. Она не потрудилась одеться, съездить куда-нибудь позавтракать; Доминика видела, как она вышла из кухни с бутербродом в руках: холодное мясо на ломте хлеба. Вернулся домой г-н Руэ-старший. Доминика видела его только на улице. Его жены уже не было видно в окне, и легко было представить их обоих в полумраке квартиры: она рассказывает ему о случившемся, и они вместе обсуждают, что следует предпринять. И в самом деле, немного позже Антуанетта вздрогнула, услышав звонок у входной двери. На второй звонок она пошла открывать. Вошел свекор, холодный и невозмутимый, но все же не такой холодный, как его жена: он как будто намеревался сгладить углы. Этажом выше ему, должно быть, наказали: "Побольше твердости! Главное, побольше твердости! Не поддавайся на ее слезы и кривляния!" Он явился в шляпе - вероятно, желая поторжественнее обставить свой визит в квартиру, которая прежде была почти общей для обеих супружеских пар, - и сел, положив эту шляпу на колено, перемещая ее всякий раз, когда сплетал и расплетал ноги. - Дитя мое, я пришел... Вероятно, так он начал. - Мы пережили мучительные минуты... разумеется... вы, должно быть, понимаете... разумеется, не следует... хотя бы ради людей... Доминика испытала новое потрясение при виде Антуанетты, которая теперь держалась с безупречным самообладанием, почти не улыбалась, поддакивала всему, что слышала, правда скорее с иронией, чем искренне. О чем речь! Если свекор и свекровь так настаивают, она обойдется без летнего отдыха! Она просто позволила себе слегка переставить мебель в квартире, ведь она теперь одна. Разве это преступление? Разве она не имеет права по своему вкусу обставить жилье, в котором вынуждена оставаться? Только и всего! Может быть, потом она и обои поменяет: эти выглядят чересчур уныло для молодой женщины. До сих пор она ничего не говорила, потому что эти обои нравились мужу, вернее его родителям... Словом, г-н Руэ пришел в восторг от ее сговорчивости. Но ему предстояло высказать еще одно требование. Он колебался, перекладывал шляпу с места на место, грыз кончик незажженной сигары. - Вы знаете, что Сесиль, так сказать, вошла в нашу семью, что она служит у нас уже пятнадцать лет... Мужчины многого не замечают, они редко бывают способны распознать в женщине ненависть, потому что сами чувствуют совсем по-другому. Какое-нибудь легкое подрагивание плеч, чуть заметный рывок, мимолетная гримаса, а потом сразу благосклонная улыбка... Ну что ж, решено... Пускай Сесиль возвращается! Опять начнет шпионить, десять раз на дню бегать к свекрови за распоряжениями, пересказывать все, что творится этажом ниже... Что дальше? Ах, это все? Да ладно, будет вам! Не оправдывайтесь! Это вполне естественно! Ничего страшного, легкое недоразумение... Из-за этих гроз все становятся такими нервными... Она провожает свекра до дверей. |
