Никто не сказал ни слова — у всех звенело в ушах. Безжизненное тело полицейского наполовину загородило лестницу.

Из храма наверху раздался голос Януса Бенедикта:

— Не делайте глупостей, Фарго! Вы же не хотите умереть на этом холме, старина? Полагаю, вы сейчас внизу и держите оружие охранника. Просто положите его, любезно и без шума, и выходите с поднятыми руками.

Бенедикт говорил спокойно и рассудительно, как будто обсуждал шахматный ход.

Глаза Сэма обшаривали выход:

— Откуда я знаю, что вы не прикончите нас, как прикончили этого беднягу? — крикнул он в ответ.

— Это не в моем стиле. Но мои местные партнеры не так терпеливы, как я. Поэтому если вы не побросаете все оружие, то встретитесь с группой, против которой у вас нет шансов. И вид у них раздраженный. — Янус выдержал паузу и добавил: — Кроме того, тут с нами мексиканка. Они держат ружье у ее головы. Если хоть что-нибудь пойдет вкривь и вкось, вина будет целиком на вас. Положите пистолет, и все будет хорошо. Даю слово.

— Слово? Слово вора и убийцы? — бросил Фарго.

Тон Бенедикта стал жестким:

— Это ваш последний шанс. А потом, боюсь, здешние парни пристрелят юную леди и швырнут ее тело вниз в доказательство своей решимости. Теперь, после стрельбы, у нас осталось мало времени на игру слов. Вскоре прибудет подкрепление, и к тому времени я собираюсь исчезнуть. Итак, как все пойдет? Будете стоять на своем — и девушка получит по полной, — или останетесь благоразумными и живыми, чтобы сразиться со мной в следующий раз?

Антонио переглянулся с Сэмом и покачал головой, но американец встал и вышвырнул в брешь ружье. Касуэло нахмурился, но затем тоже кинул вверх пистолет.

— Мы безоружны! — крикнул Сэм и поднял руки.

— Да. Вот так куда лучше, — согласился их противник.

Фарго выбрался из проема первым, Антонио — за ним.

Марибела стояла рядом с Янусом возле входа в гробницу. Реджинальд стоял рядом с ней с пистолетом, а Фердинанд Гуерреро за их спинами направлял уродливое дуло своего револьвера на Фарго и остальных.

На лице сеньора Касуэло, увидевшего сестру, сперва отразилось облегчение, а потом — замешательство, когда она улыбнулась и осталась стоять возле Бенедикта вместо того, чтобы приблизиться к брату. Гуерреро подошел к брошенному оружию, пинком отшвырнул его на несколько шагов и занял позицию рядом с Реджинальдом, по-прежнему держа исследователей под прицелом.

Сэм встретился взглядом с Янусом:

— Даже для вас это миг низости, Бенедикт. Вы хотите, чтобы вас запомнили таким?

— Здесь заправляю не я, старина. Воистину. Но у местных свои обычаи, а тут правят бал они, так сказать. С волками жить… — Янус покачал головой и вздохнул: — Поверьте, все эти жестокости ужасают меня так же, как и вас.

— Но вы их не остановили.

— Я не мог. И что сделано — то сделано. Я требовал, чтобы все было сделано как можно чище, по возможности стерильно. Но, боюсь, моему влиянию на местных есть предел. Это кровожадная шайка. Не мой выбор, но уж что есть, то есть.

— В Нюрнберге вы были бы просто как дома, — криво усмехнулся Фарго.

— Заткни свою грязную пасть, или я добавлю твое тело к общей куче! — пригрозил Реджинальд, направив на него пистолет. — Ты кем вообще себя возомнил? Тебе повезло, что ты еще дышишь, ты, невежественный американский плебей!

— В чем дело, Янус? Захватил с собой братца, чтобы тот занимался грязной работой? Не захотел сломать ноготь с этими кровавыми штучками? — поддразнил Сэм.