— Пойдем, — сказала она девочке. — Мы должны идти.

Ребенок не хотел. Он уцепился за материнский плащ, казавшийся красивым и не очень поношенным. Девочка тоже была хорошо одета. Без излишеств, но в простую и красивую одежду. Ее мать была, вероятно, когда-то ослепительно красива. А сейчас темные глаза тускло сияли в лунном свете.

Силье даже не приходила в голову мысль забрать у мертвой плащ, чтобы укрыться от холода.

— Пойдем, — повторила она, чувствуя свою беспомощность перед слезами ребенка. Она осторожно расцепила пальцы девочки и подняла ее на руки. — Мы должны попытаться найти для тебя еду.

Где она ее найдет, Силье себе не представляла, но слово «еда» возымело магическое действие: девочка позволила себя унести. Ее взгляд, обращенный к матери, выражал такое горе и отчаяние, что навсегда врезался в память Силье.

Ребенок тихо плакал, пока она несла его по улицам по направлению к воротам. Девочка плакала, видимо, так долго, что у нее не оставалось сил, чтобы сопротивляться. А у Силье прибавилось проблем. Теперь она несла ответственность за другого человека. За ребенка, который, очевидно, через несколько дней умрет от чумы…

А пока Силье должна была сделать все, чтобы накормить девочку. Она подошла к городским воротам, отсюда было видно пламя костра, на котором сжигали трупы. В эти холодные дни было невозможно хоронить усопших в земле, приходилось их сжигать. Однако, была общая могила, где… нет, Силье не хотелось сейчас думать о трагическом. Она увидела женщину, прислонившуюся к стене дома. Силье поняла, что женщина вот-вот упадет, и, немного поколебавшись, подошла к ней.

— Могу ли я тебе чем-то помочь? — осторожно спросила она.

Женщина подняла на нее безжизненные глаза. Это была молодая дама с аристократической наружностью, но ужасно бледная, пот струился по ее лицу. Увидев Силье, она собрала все силы и зашагала прочь. «Мне никто не может помочь», — прошептала она, исчезая за углом. Силье посмотрела ей вслед, но не пошла за ней. «Это, видно, опять чума, — подумала она. — А чем я могу помочь от чумы?» Итак, она была у городских ворот. Оставался только час до того, как их закроют. Но Силье не хотелось возвращаться в город. Она знала, что не найдет здесь помощи ни себе, ни ребенку. Она должна попытаться найти амбар или что-то подобное. Только бы не встретить хищных зверей! Правда, звери были не страшнее тех распущенных типов, что слонялись вокруг центральной городской площади. Пьяные люди без чести и совести пытались приставать к ней. Одни из них совершенно не боялись заразы, другие, предвидя близкий конец, старались взять от жизни все, пока не поздно.

Стражник у городских ворот спросил ее, куда она направляется в такое позднее время. Однако те, кто выходил из города, интересовали его меньше тех, кто хотел войти, Она объяснила, что ее с ребенком выгнали из-за болезни, и это было воспринято как должное. Жестом он велел ей проходить. Стражу не заботило то, что они будут разносить заразу дальше. Главное, что зараза покидала город.

Тепло костра манило Силье, она зашагала быстрее. Как бы не погасили костер раньше, чем она туда придет… Сначала ей нужно было пройти через лес, находившийся между городом и площадью для казней.

Когда Силье по дороге в Тронхейм попала в это зловещее место, она постаралась поскорей убраться оттуда, напуганная увиденными ужасами и вонью. Однако желание согреться гнало ее теперь именно туда. Подержать над огнем иззябшие руки, повернуться к костру спиной и почувствовать, как тепло проникает через одежду в кожу, которая ощущала только холод в эти долгие дни и ночи — об этом она грезила наяву.