Но какое теперь это имело значение. Он устал, страшно устал.

Устал от мыслей о шахте, о доме, за которым некому было как следует присмотреть. Не прибавляли ему радости и полупустые конюшни. А еще его утомила леди Агнес, да и Эйлин тоже. Он повернулся и посмотрел на жену и еще раз сказал себе, что давно от нее устал. Пусть уезжает. Но дети… а что было ему делать? — он понурил голову. — Жизнь — тяжелая ноша, которую надо безропотно нести, а можно сбросить ее, но для этого надо отправиться в лес с пистолетом, приложить дуло к виску и нажать курок. А дальше — ничего, ничего, кроме тишины и покоя, вечного покоя. Он повернулся и медленно вышел из комнаты.

Глава 6

Тилли хотелось плакать, но не только потому, что будущее снова стало неопределенным. Ей было грустно расставаться с Джесси Энн и Джоном. После отъезда Мэтью и Люка в пансион жизнь в детской напоминала ей праздник. Еще она думала о мистере Бургессе. Что станет с ним? Он пытался успокоить ее, уверял, что о нем не нужно беспокоиться, потому что многим детям нужны гувернеры, а главное — у него есть крыша над головой. Он называл дворцом свой дом в три комнаты с длинной мансардой.

Тилли как-то раз заглянула в этот «дворец» и особенного великолепия не увидела, особенно внутри. В доме почти не было мебели, кроме небольшого стола, комода и грубой деревянной кровати в спальне. Недостаток мебели с лихвой восполняли книги разного содержания, формы и размеров, которыми были уставлены самодельные полки, занимавшие почти целиком все стены. Тилли не заметила в доме никаких безделушек, даже приличной посуды. Единственным предметом, создающим в доме уют, был камин. Да, крышу над головой он имел. Но ему не удалось накопить денег, потому что, получив свое ежемесячное жалованье, он неизменно отправлялся в Ньюкасл и возвращался с новыми книгами. Тилли тешила для себя, что он был обеспечен хуже слуг, даже хуже горняков, значительно хуже.

В доме царила полная неразбериха. Тилли целый день укладывала вещи детей. Всю прислугу охватило смятение: никто не знал, что произойдет дальше. Единственное, что как-то скрашивало мрак неопределенности, был отъезд Прайс, которую хозяйка брала с собой. Отныне слуги избавились от ее присутствия раз и навсегда, что служило некоторым утешением.

У Тилли пока не находилось времени, чтобы задуматься о своей дальнейшей судьбе. Одно ей было ясно: с отъездом детей делать ей в доме нечего, и миссис Лукас постарается побыстрее от нее отделаться. Миссис Лукас невзлюбила ее, как и кухарка. Они напоминали Тилли жителей ее деревни: всякий раз она читала в их взгляде подозрение.

Девушка продолжала укладывать вещи, рядом стояла Джесси Энн.

— Троттер, не клади в чемодан мою кучеряшку, — попросила девочка, — я ее люблю. — Она крепко прижала к себе куклу-негритенка с завитыми спиральками волосами. — Почему ты не поедешь со мной, Троттер? — она пристально смотрела на Тилли.

— Мисс Джесси Энн, я не еду потому… что это далеко… и вас там ждет другая няня.

— Ну ее, другую, — откликнулся Джон.

Тилли ласково посмотрела на него. Несмотря на все старания мистера Бургесса, Джон продолжал говорить как деревенские дети. Как считал мистер Бургесс, этот дефект должен со временем исчезнуть.

Девушка наклонилась, расправила его платьице и со слезами в голосе попыталась его ободрить.

— Теперь ты будешь носить брючки.

— Не нужны мне брючки-дрючки.

Джесси Энн рассмеялась, улыбнулась и Тилли, прижав малыша к груди. В этот момент в комнату проскользнула Филлис Коутс и тихо позвала:

— Тилли.

— Что такое?

— Там тебя хочет увидеть парень. По виду он горняк. Кухарка попробовала его прогнать, но он стоит на своем.