Двадцатишестилетняя Эллен Росс, маленькая и изящная, едва доходила мужу до плеча. Ее очень красили мягкие волосы светло-каштанового оттенка, а глаза поражали какой-то необыкновенной, пронзительной голубизной. Говорила она быстро, размахивая руками, что придавало значимость ее словам. Вот и сейчас Эллен оживленно жестикулировала:

— Я уже говорила, что это злобные, всегда готовые позлорадствовать люди. Они не понравились мне с самого начала. Мистер Фоссетт, хоть и церковный староста, но не лучше старух-сплетниц. А колесный мастер, даже не знаю, что и сказать, — она с брезгливой гримасой развела руками, будто стараясь что-то отодвинуть от себя.

Джордж прикрыл глаза и заговорил, стараясь не показывать раздражения:

— Ты уклоняешься от темы, Эллен. Ответь, ты танцевала в ризнице с Тилли Троттер или нет?

— Да! Да! Да! Если ты говоришь, что мы танцевали, пусть будет так. Но это было только один раз. Мы сделали всего несколько движений и не отодвигали скамьи, да всего один раз прошлись вокруг стола.

Преподобный Росс закрыл глаза и опустил голову на грудь.

— Ах, Джордж, ну пожалуйста, извини, — тихо попросила она. — Я очень сожалею, что огорчила тебя, но ведь все начиналось так невинно. Как-то раз мы сидели с Тилли в беседке и занимались чтением и письмом. После урока я заговорила о гулянье, которое устраивалось на окраине Вестоу, и поинтересовалась, пойдет ли она. Тилли очень печально ответила, что на гулянье никогда не ходит, потому что не умеет танцевать. Джордж, вспомни, как на дни рождения и праздники моя мама садилась за спиной, а Роберт брал скрипку. Когда ты с нами был, то тебе все нравилось — ты говорил, что в нашей гостиной веселее, чем на балу во дворце.

Священник поднял голову и с грустью взглянул на жену.

— Мы тогда еще не были женаты, Эллен. Соглашаясь стать моей женой, ты понимала, что на тебя ляжет ответственность, связанная с обязательным соблюдением внешних приличий. Вспомни, сколько раз мы обсуждали это.

— Конечно, Джордж, — голос ее звучал подчеркнуто ровно. Она крепко стиснула кулаки, чтобы сдержаться.

— Первая миссис Росс…

— О, Джордж, не надо! — Жена энергично затрясла головой. — Прошу, не говори постоянно о достоинствах первой миссис Росс, иначе я просто закричу.

— Эллен! Эллен! Успокойся, пожалуйста. Боже, боже! — Его преподобие смотрел на нее с тихой грустью. — Я не собирался заводить о ней разговор, просто хотел сказать, что излишняя благовоспитанность тоже не нужна, если мешает счастью.

— Извини, Джордж, — хватая его за руку, тихо заговорила Эллен, заглядывая ему в лицо. — Я постараюсь, Джордж, честное слово, постараюсь. Обещаю, что с этого дня буду вести себя по-другому.

Священник смотрел в такое милое и дорогое ему лицо. Потом ресницы его дрогнули, нос сморщился. Он облизнул губы и совсем уже другим, мягким тоном сказал:

— Эллен, милая, Я так мечтаю видеть тебя счастливой. Мне бы хотелось, чтобы ты могла свободно следовать голосу своего деятельного разума… но мое положение вынуждает подчиняться правилам.

— Знаю, дорогой, знаю.

— Мне очень жаль, Эллен, но вынужден тебя просить больше не видеться с Тилли.

Лицо Эллен задергалось от волнения.

— И даже нельзя учить ее грамоте? — глядя в сторону, спросила она.

— Лучше не надо, дорогая. В деревне о ней говорят невероятные вещи.